Generation Kill

Вся эта кампания была уловкой – обходным маневром, задуманным для того, чтобы убедить иракское правительство, что основное вторжение США осуществляется через центральный Ирак. Стратегия была успешной. Иракцы оставили ключевую дивизию и другие силы в Эль-Куте и окрестностях, для того чтобы препятствовать вторжению морской пе­хоты, которого так и не произошло. Учитывая, сколько иракских сил было здесь сконцентрировано, Багдад оказался относительно не готовым к отражению предстоящего нападения объединенных сил Армии и морской пехоты. Генерал Джеймс Мэттис, командующий первой дивизией морской пехоты – ключевой архитектор этого обманного маневра, позже хвастается мне: “Иракцы думали, что мы пойдем напрямую через Эль-Кут – что “тупые морпехи” будут проби­ваться в Багдад напролом через самую опасную территорию”. И хотя план блестяще сработал, Мэттис добавляет с присущей ему скромностью: “Не такой уж я талантливый генерал. Я просто сумел дать отпор другим генералам, ко­торые ни черта в этом не понимают”.

Два дня уходит на то, чтобы достичь предместий Багдада. Наспех сооруженные нефтяные трубопроводы тянутся зиг­загом вдоль ведущего в город шоссе. Они были построены Саддамом, чтобы залить в прилегающие траншеи нефть и поджечь ее. Теперь повсюду висит дым. Саддам задумывал эти пылающие нефтяные траншеи как некое подобие обо­ронительных сооружений, но они всего лишь вносят дополнительный вклад в общее загрязнение окружающей среды и отчаяние. У некоторых канав валяются разбухшие в двойном объеме мертвые коровы. Над взорванными зданиями клубится дым. Вдалеке грохочет артиллерия. Каждые несколько километров можно видеть разбросанные небольши­ми кучками человеческие тела. Это обычное жуткое зрелище страны, где идет война. На подъезде к последнему лаге­рю морской пехоты у самого Багдада, машина Эсперы резко виляет в сторону, чтобы не наехать на человеческую го­лову, которая валяется на дороге. Когда машина поворачивает, он выглядывает из окна и видит, как собака грызет тело человека. “Что может быть отвратнее этого?” – спрашивает он.

Как бы там ни было, Персон реагирует совсем иначе. Чуть поодаль от шоссе, поблескивая словно какое-то религиоз­ное сооружение, стоит современное стеклянное здание с яркими пластиковыми вывесками спереди. Это иракский ва­риант 7-Eleven. Разоренное и разбитое, это здание вселяет в Персона надежду. “Черт! – говорит он. – Здесь видно даже какие-то признаки цивилизации”.

Первый разведбатальон останавливается в поле с высокой травой рядом с взорванными промышленными зданиями. Багдад еще слишком далеко, чтобы разглядеть, что там происходит, но достаточно близко, чтобы слышать круглосу­точное громыхание артиллерии и взрывов американских бомб. Бомбежка бухает словно монотонный ритм стереоси­стемы с усилителем басов в припаркованном под окнами автомобиле.

В первый же вечер под Багдадом я подсаживаюсь к Капитану Америке. В Кувейте, когда Капитан Америка еще носил усы, он был как две капли воды похож на героя Мэтта Диллона из комедии “Все без ума от Мэри”– туповатого жули­ка-обольстителя. Сейчас он производит впечатление одного из самых вдумчивых и красноречивых людей в батальо­не, и я начинаю гадать, не обманываются ли на его счет рядовые бойцы. Он очень приятен в общении, но ему свой­ственна какая-то рассеянная напряженность, одновременно харизматическая и изматывающая. Он смотрит на вас в упор немигающим взглядом, и при этом кажется, что зрачки его слегка вибрируют. Он подкрепляет категоричное и неожиданное политическое наблюдение – “в этой части света было бы куда лучше без нас” – ницшеанским размыш­лением о смертоносной природе битвы. “Мы можем погибнуть прямо сейчас, в любой момент, - говорит он, наклоня­ясь вперед. – Из-за этого легко потерять рассудок. Рассудок отступает перед страхом смерти”. И добавляет: “Но сохранять спокойствие и оставаться там, где тебя ожидает верная смерть – это еще и признак безумия. Чтобы выжить в бою, нужно сойти с ума”.

Когда я заговариваю с ним о том, что люди жалуются на него – на его склонность время от времени втравливать их в ребяческую, но опасную “охоту за сокровищами” – иракскими военными сувенирами, он начинает подробно описы­вать относительные достоинства иракского и американского оружия, открыто признавая, что брал иракские АК. Он даже хвастается тем, что однажды убил из этого оружия одного вражеского бойца. “Это хорошее оружие ближнего поражения, подходящее для ведения стрельбы из машины”, - говорит он, и с этим вряд ли поспоришь.