Генетика любви

– Эльтонийки – исключительная раса. Не помню, упоминал я или нет, но их гены считаются доминантными по отношению к цваргам. От союза эльтонийки-женщины и цварга-мужчины всегда рождаются очаровательные малышки с золотой кожей, розовыми волосами и хвостиком-кисточкой. Я не занимался исследованием эльтониек подробно, но они уникальны в том плане, что это единственная женская раса. Их организмы устроены так, чтобы подавлять мужские половые хромосомы при зачатии, и при этом они очень фертильны, что разумно с точки зрения природы: ведь если эльтонийка случайно встречает мужчину, то она должна легко забеременеть. Конечно, в любом правиле есть исключения и порой у эльтониек рождаются девочки, больше похожие на отцов. Совсем редки случаи с мальчиками, думаю, не больше половины процента.

– Я не совсем это имела в виду…

– А что же?

Вопрос прозвучал так искренне, что я невольно вновь посмотрела в синие глаза-океаны Себастьяна, чтобы удостовериться, что он не издевается надо мной. Нет, не издевался.

– Как вы относитесь к эльтонийкам… как мужчина?

– А!

Себастьян вновь выглядел озадаченным.

В этот момент к нам подлетел поднос на воздушной подушке с заказом.

Переставляя тарелки и чашки на стол, Касс задумчиво произнес:

– Да хорошо в целом отношусь. Мой дядя состоит в гражданском браке с чистокровной эльтонийкой. Филиция наотрез отказывается выходить за него замуж…

«Вселенная, хоть у кого-то есть мозги!»

– И всячески делает вид, что Софос для нее не более чем временное увлечение, однако у них уже две дочери. Полагаю, все эти сложности – отголоски менталитета Эльтона. Все-таки женская раса с ярко выраженным матриархатом и отношением к мужчинам как к производителям. – Себастьян разлил ягодный чай по чашкам, отставил чайник на крошечную подставку со свечой и вежливо уточнил: – А что? Почему вас вдруг эльтонийки заинтересовали?

Я сглотнула… Морис долгие годы внушал, что эльтонийская кровь – это грязь, но если Себастьян говорит честно, то правда не должна его оттолкнуть.

– Вы знаете, я родилась на Эльтоне.

– Что?

Цварг уставился на меня, но на лице не было ни грамма омерзения или отвращения, только искреннее любопытство.

– О! То есть вы попали, получается, в тот невысокий процент, когда у женщины-эльтонийки рождается девочка по расе отца? Как интересно!

Я облегченно перевела дыхание, попробовала чай и с легким удивлением отметила, что он из настоящих ягод. Никогда такого не пила.

– Если честно, понятия не имею, насколько я цваргиня. Я родилась на Эльтоне, а после того как Морис сделал мне предложение и привез на Цварг, он подправил медицинские документы на основании моей внешности. Тогда, кстати, изменилось и имя – вместо Орианн я стала Ориеллой. Я хотела попросить вас, Себастьян… – Я прикусила губу, думая, как дальше выразить просьбу, и наконец решилась: – Вы не могли бы изучить мою ДНК и сказать, каковы шансы объявить меня хотя бы полуэльтонийкой?

К счастью, Себастьян не стал задавать ненужных вопросов. Со словами «без проблем» он мгновенно подскочил с дивана, похлопал себя по карманам, достал крошечную вытянутую ампулу и приложил к моему пальцу. Не успела я спросить, что это, как красная жидкость потекла внутрь. Я даже укола не почувствовала!

– Вау! – произнесла я пораженно.

– Да, новая технология, там встроенная ультратонкая игла и легкое обезболивающее. – Себастьян улыбнулся.

Я завороженно наблюдала, как пробирка набралась кровью. Стоило ей дойти до черной черточки-отметки, как мужчина ловко убрал ампулу и положил к себе в карман.

– И что теперь? – спросила я с надеждой.

– Теперь посмотрю в лаборатории, – охотно отозвался профессор. – Дня три или четыре уйдет.

– Три или четыре дня? А быстрее никак нельзя? Ну, может быть, вы можете сделать какие-то предварительные расчеты?

– Боюсь, нельзя.

Я затрясла головой, представляя, что может случиться дома. Одну ночь мне удалось пережить благодаря многочисленным друзьям мужа, которые не хотели уходить до последнего, но еще несколько… Как же я не хочу ложиться под Мориса! Как же противна одна только мысль!..

Пальцы похолодели и задрожали, в глазах защипало. Взгляд наткнулся на острый нож, который шел к твердому сыру, и, не думая ни секунды, я схватила его и вогнала себе в ладонь. Кровь потекла ручьем на стол, заливая алым цветом прозрачную столешницу со встроенным электронным меню.

– Бескрайний космос, Орианн, что вы делаете?! – воскликнул Себастьян, подпрыгивая с места.

– Вот! У меня раны плохо затягиваются. Регенерация ослабленная! Нате, считайте секунды! Разве это не доказательство?!

Я буквально ткнула окровавленной ладонью в его лицо, но он успел перехватить кисть, а второй рукой принялся наматывать салфетку поверх, что-то сердито бормоча себе под нос. Его движения были сноровистыми и четкими; не укрылось и то, что Себастьян предварительно сложил ткань в несколько раз, чтобы она была плотнее, бережно, но крепко прижал ладонью, завязал аккуратный узелок с другой стороны.

В голове сам собой всплыл уродливый узел на шелковом кимоно супруга.