Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля

Но при объявлении Медведевым конца «нежизнеспособной системы» © встал вопрос — что будет с массовыми интересами, обеспеченными бюджетом, Путиным и всей практикой государства? Кто обустроит регион, если не мэр-застройщик и не его жена-банкир?

Человек массы не любит идти ва-банк. Его интерес — страховать то, что у него уже есть. Женщины России не рискуют тем, что имеют, ради лучшего или высокого. (Оттого и в контексте выборов верней говорить не о массовом человеке-бюджетнике, а о «массовой женщине», или бюдженщине.)

Путин распалял массовые аппетиты. Накачивал путинское большинство зарплатой и трепетом, эмоциональным переживанием суверенитета России как семейного родства. Его индексации пенсий, мюнхенская речь, его футбольно-спортивная магия орущих арен — куда отпускать мужа все ж не так страшно, как на митинг или на забастовку… Все это создавало ощущение застрахованности.

В Америке задолго до краха иные догадались, что крах не в том, что все якобы перестанут платить. Сигналом к краху станет пустяк, заминка — замедление роста. И едва прекратился взрывной рост рынка ипотек, действительно разразился кризис. А те, кто к нему готовился, играя против рынка, стали миллиардерами.

Нашу «заминку» обозначил тандем. Вид президента и премьера, топчущихся на пустом месте президентской кандидатуры, напугал инвестора, и начался бешеный вывоз капиталов. Стали видны люди, берущие дефолтные свопы на крах власти — но это не Путин. В случае опрокидывания системы Путин сам окажется внизу, среди рядовых держателей его субстандартных государственных обязательств. У Путина и у путинского большинства деньги — в одном и том же банке под названием «Путинская Россия». Глобальная экономика охотно этот банк кредитует. Но не страхует.

Пистолет нашелся

Создав тандем, кремлевская команда считала, что застрахована до 2012 года. Но в конце тандема горизонт власти сжат страхом-2012. Все плавные, поэтапные, консервативные сценарии сожжены убежденными консерваторами Путиным и Медведевым. Ни тому ни другому нет больше хода вперед. Описывать Москву 2011 года с позиций вечности нельзя — она описывается всплесками страхов у борющихся сил. Иные описания бесполезны.

Недолгий кандидат в президенты-2012 актер Иван Охлобыстин заметил: «Давайте выбирать, кандидат без пистолета и кандидат с пистолетом. Какая разница? Если психованный кандидат без пистолета, подозрительно, с пистолетом — опасно, а не психованный с пистолетом или без пистолета, одинаково». Его юродство раскрыло подтекст опасений тандема.

Победитель не должен получить «все» — но гарантирует ли он безопасность другому? Вопрос Путина — кто я на твоей картинке? Раз меня там нет, картинка — план меня уничтожить!

Никто не пропустит другого к единственному пистолету, пока у тебя самого пистолета нет. Человек может быть другом и очень милым, но пистолет один на двоих! Мил-человек станет единственным вооруженным лицом, даже если ты снайпер. Положим, стрелять ты умеешь, но если не из чего? А друг, положим, и не намерен, зато пистолет у него. Вот где боль, отвлекающая от мыслей о Конституции. Как любой из нас, Путин в этой ситуации думал о главном.

Не о «системе Путина», а о страховке. Он нашел бы способ приятнее провести следующие шесть лет, если бы верил, что может без риска покинуть контроль за исполнительной властью. Ведь Путин не остров, он — материк с несколькими кадровыми архипелагами. Вопрос страховки сегодня стоит для многих, не только для него одного. Тем самым вопрос о гарантиях Путину политически расширился в тему страховки для всего путинского общества.

Новая политическая страховка была последним шансом Медведева стать президентом повторно. Гарантии Путину, объединенные с общероссийской программой правовых гарантий элитам при социальной страховке стране снизили бы риск-2012.

Сейчас этого шанса нет. Как русский здравомыслящий человек Путин не смог игнорировать эту опасность. Но как человек системы Путин отбросил здравомыслие и сыграл ва-банк. Здесь сказались и страхи путинского общества — не видя гарантий, не услышав в свой адрес доброго слова, оно побоялось остаться с Медведевым наедине. Но медведевской России так же скучно и тесно в России путинской; сам же Медведев слишком поздно заговорил.

Так мы все ждали и ждали доброго слова — пока не выяснилось, у кого теперь пистолет. Пистолет есть, но где страховка? Кто нам всем застрахует наши вклады в Государственность? Какая реальная сила их подтвердит? Путин уже не гарантия — ему самому, как выяснилось, нужна дополнительная страховка.

Суверенная демократия

Пора бы уточнить предмет суверенной демократии. Он имеет прямое отношение к нашей политической системе — к ее безымянности, ее государственному небытию. Где почти ничего нельзя поделать, где можно орудовать так, будто закона нет и не будет.