Гений

– Я, наверное, до конца срока не доживу. Вы об этом не подумали?

– Я обязательно выпью за твое крепкое здоровье, Фредди, – ответила Сэм.

Мэрилин вернулась из Европы, и мы с ней несколько месяцев не разговаривали. Она с таким рвением окунулась в дела, что до нее нельзя было дозвониться. Во всяком случае, у меня не получилось. Уверен, что со всеми нужными людьми Мэрилин соединяли. Письма я ей тоже не писал, не считая тех двух. Я решил, что сделаю только хуже, настаивая на встрече. Мэрилин никогда не стеснялась требовать, и если бы она и в самом деле захотела услышать мои извинения, я бы об этом узнал.

Под конец лета установилась страшная жара. Однажды, через пару недель после шумного процесса над Гудрейсом, зазвонил телефон.

– Соединяю с Мэрилин Вутен, – сказали мне в ухо. По-моему, так обычно говорят, если вам звонит президент.

Момент для приглашения в ресторан Мэрилин выбрала самый неподходящий: я стоял посреди галереи, закатав повыше рукава рубашки, и наблюдал за установкой нового шедевра – пучка салата высотой в три метра. Я хотел было попросить ее перенести нашу встречу в верхах, но вовремя сообразил, что в этом случае я ее больше вообще никогда не увижу.

Нэт быстро привык к самостоятельности и даже как-то начал раздражаться, когда я возвращался к управлению делами. Я оставил его разбираться с салатом, скоренько принял душ, поймал такси и поехал в старую французскую кофейню. Находилась она далеко от Челси, так что риск нарваться на кого-нибудь из общих знакомых был минимальным.

Из такси я выбрался в таком состоянии, словно меня основательно накачали наркотиками. Душ я бы мог и не принимать, все равно приехал такой же потный, как и был. Вот Мэрилин, конечно, была свеженькая, чистенькая, вкусно пахнущая, ухоженная и гладенькая. Она чмокнула меня в щеку, и я тут же погрузился в облако ее духов: сандаловое дерево и жасмин. Я сказал, что рад ее цветущему виду. Я и правда был этому рад. Теперь я мог за нее радоваться, потому что больше не желал ее, или не скучал по ней, или не любил ее – решайте сами, что тут больше подходит. Короче, все кончилось, причем так давно, что даже ностальгии уже не вызывало.

Примерно с час мы обсуждали, кто взлетел, а кто упал с небосклона, и обсасывали детали последних светских скандалов. У истока большинства из этих скандалов, как обычно, стояла Мэрилин. Я исправно слушал, кивал и хмыкал в нужных местах. Последнее время я редко ходил на тусовки, поэтому мне трудно было разобраться во всех хитросплетениях интриг. В перерывах между фразами Мэрилин успела умять здоровенный кусок мяса и полную тарелку картошки фри. Принесли десерт. Мэрилин закурила, и царственного вида официант немедленно попросил ее погасить сигарету. Мэрилин скривилась и демонстративно раздавила окурок в тарелке для хлеба.

– Поздравляю! – сказала Мэрилин.

Я вопросительно взглянул на нее.

– С окончанием расследования.

Я пожал плечами:

– Спасибо.

– Почему он сразу не признал себя виновным и не попросил снисхождения суда?

– Наверное, надеялся, что его и так пожалеют. Он ведь совсем старик.

Мэрилин фыркнула.

– Значит, его адвокат забыла, что мы живем под гнетом молодежной культуры. Ты был на суде?

– Десять дней подряд.

– Правда? Чего ж тогда про тебя в газетах не писали?

– Я сидел в зале.

– И тебя не вызвали в качестве свидетеля?

– А зачем? Меня вообще за все время процесса ни разу не упомянули.

– Так-таки ни разу?

– Ни разу.

– Жалко. И тебе даже никакой благодарности не вынесли?

– Да вроде нет.

– Ну, тогда тебе придется удовлетвориться тем, что ты довел дело до конца. И отлично справился. Хотя, если честно, меня саму это никогда не утешало. Но тебе хоть интересно-то было?

– Пожалуй, не слишком. Расследование оказалось довольно нудной штукой. Куча технических деталей.

– Фу! Скукотища какая!

– Да нет, не все так плохо.

Я соврал, но не для того, чтобы позлить ее, а просто понимал: от вещей, которые мне казались стоящими внимания, у нее бы челюсти свело. И все же я действительно узнал много интересного. Для меня, по крайней мере. Узнал, что Фредди Гудрейс носил ботинки сорок четвертого размера. Именно таким был слепок следа с места убийства десятилетнего Алекса Ендржевски. Узнал, что после последнего убийства – убийства Эйба Каана – Фредди Гудрейса арестовали по другому делу. Что он отсидел четыре года и вышел на свободу досрочно, за восемнадцать месяцев до нападения на Джеймса Джарвиса. Я узнал, что нашего смазанного отпечатка пальца хватило для проведения экспертизы. И еще я узнал, что присяжным совпадения ДНК вполне достаточно, чтобы вынести приговор.