Гений безответной любви

Впрочем, кто сказал, что речь идет о счастии или несчастии моей жизни? Слаба ли я до такой степени, что доверяю свое счастье судьбе, или настолько мудра, что считаю его зависящим только от себя самой? Короче, дело бы мое совсем было «швах», не вздумай я на заре туманной юности отправиться в универмаг, чтобы купить там раз и навсегда немецкий лифчик «триумф» на толстом-толстом поролоне.

Черт побери, все-таки память — это какая-то адская костюмерная. Заденешь вешалку — и оживают — костюм, герой, эпоха, мизансцена, завязка, фабула, пылища декораций, твой монолог и реплики партнеров, буфет и туалет, черный рояль в фойе, балясины на фронтоне театра, зима, освещенные улицы, темные подворотни, огромнейший город с горящими окнами и вороньем на деревьях, материки, океаны, в конце концов, вся Земля, летящая в тот вечер в пространстве.

Входи, Роальд, не стесняйся, явись перед моим мысленным взором, я хочу вновь напомнить тебе о нашей любви!

Да, надо вам сказать, в универмаге — на возвышении — в центральном зале стояли потрясающие манекены. Когда-то их принес в дар магазину прославленный и щедрый Пьер Карден. Это были натуральные дьявольские отродья с живыми лицами и телами, все было там живое, теплое, я их потрогала — и губы, и носы, и уши, в глаза им вообще лучше было не заглядывать, а то мурашки бежали по коже, и я, едва завидя их, подолгу стояла в полнейшем оцепенении.

Внезапно я уловила движенье в их рядах, кто-то прошмыгнул между ними, типа кота, я так и подумала сначала: «кот!», но он еще раз возник на мгновенье, и мне показалось, что это кролик.

С самого начала все предвещало несчастья и чудеса, рушились привычные декорации, путь, по которому легко было идти день за днем, заметала пурга, но я еще не подозревала об этом, я мирно стояла в очереди, вдруг кто-то неожиданно произнес мне в самое ухо:

— Сзади вы похожи на актрису Монику Витти!

— Мы все сзади очень похожи друг на друга, — сказала я, обернулась и похолодела.

За мной стоял кролик, обычный кролик с усами, зубами, ушами, правда, какая-то феноменальная крупная особь.

— И это ОН сказал??? КРОЛИК??? — мой доктор Анатолий Георгиевич вообще ничего не мог понять, когда я рассказывала ему об этой полосе моей жизни.

— Что?

— То, что вы похожи на Монику Витти?..

— Ой, ну какие мелочи! ОН, ОН это сказал, не перебивайте меня, я забуду, на чем я остановилась…

— Давайте познакомимся! — предложил он и, не долго думая, представился: — Роальд! — Вид у него был вполне бесшабашный.

— Милочка моя! — закричал он, когда увидел, что я совершаю за покупку. — Да вы же в этом лифчике запаритесь! Вы в нем упреете! Голубушка! — он голосил на весь магазин. — В таких толстых лифчиках только на Шпицбергене щеголять, Земля Франца-Иосифа по вас плачет, зимовка на станции «Мирный»!

Все смотрят на меня, обращают внимание, я говорю:

— Какое ваше дело?! Еще мне кролики будут указывать!

А он мне заявляет:

— Я и не скрываю, что я кролик. Я этим даже бравирую. Берите уже вашу водолазную деталь для погружения в холодную пучину Баренцева моря, и можно я понесу вас из магазина на руках?

— Идите к черту, — говорю я.

— Давайте вместе куда-нибудь пойдем? — он предложил миролюбиво. — Пропустим рюмочку?

— Трезвость для меня очень неестественна, — доверительно сообщал он, ведя меня через дорогу в какую-то забегаловку. — Пока я не выпил, я чувствую себя смущенно и неуверенно.

И вот мы сидим, пьем «Рислинг», и с каждым стаканчиком этот Роальд нравится мне все больше и больше. Там было так тепло, я выпила, согрелась, народ в ушанках и пальто ел пельмени. Не знаю, мне всегда были бесконечно милы тепло одетые посетители пельменных. Мне с ними нечего терять и нечего делить, я вся светилась от счастья! Я вдруг почувствовала, что по уши влюбляюсь в этого кретина Роальда, в весь сумасшедший карнавал, на котором он буйно веселился.

Мне казалось, что это сон. Потому что мне часто снятся зайцы.

— А я никогда не помню свои сны, — сказал Роальд. — Только неприличные. Зато неприличные помню очень хорошо. И надолго их запоминаю. …И помню с кем. Можно я тебя поцелую?

— Конечно, поцелуй! — говорю я.

— Вообще, мне на женщин везет, — сказал Роальд, не двинувшись с места. — Вчера я в метро поздно вечером увидел девушку. Я ей говорю: «Сударыня! Мы оба с вами случайно оказались в метро. Вы шлюха, я богач. Давайте выйдем и сядем в мой мерседес?» Она отказалась выходить, и мы стали близки в метрополитене. Она диктор на телевидении. Сообщения синоптиков. Вот ее визитная карточка.

Я говорю (а я уже к тому времени основательно нагрузилась):

— Я смотрю, у тебя, Роальд, п-повышенные з-запросы!..

— Если б у меня были повышенные запросы, — он отвечал, — я бы тут сидел сейчас не с тобой, а с Наоми Кэмпбел!

— Какая Наоми Кэмпбел, что вы городите? — воскликнул Анатолий Георгие-вич. — Вы взрослая женщина, можно сказать, пожилая. Наоми Кэмпбел вам в дочери годится!