Гении неба

Организм не успевал сбрасывать тепло, по шкуре лились струйки пота, в голове застучали молоточки, мои движения стали терять стремительность. Тут еще меня подловил один из них и рассек на добрый сантим мышцу правого предплечья. Заработал саморемонт, но ему требовалось не менее трех минут нормального времени на устранение раны. А три минуты нормального — это девяносто минут двадцатикратной хронопрессии, целых полтора часа. За это время можно погибнуть много-много раз. Я все же собрался с силами и снес ранившему меня голову, но кровь заливала руку, и я ощутил, как начал слабеть. На таком ускорении из раны кровь хлестала, как из свиньи. Не давая себе запаниковать, я все же ощутил, что у меня осталось совсем мало шансов. Тут меня подловили еще раз, снова в предплечье правой руки, почти перерубив мышцы, так что я выронил правый меч и отступил к стене, приготовясь отражать атаки данирейцев левым клинком, но они на какой-то миг замерли и совсем неожиданно попятились, оглядываясь на дверь ресторана, откуда донеслись шаги тяжелых подкованных башмаков.

Из дверей местного кабака, где мы только что так мило толковали, неспешно вышел белобрысый, перетянутый пулеметными лентами матрос — анархист образца 1918 года. Он затянулся зеленой сигароллой, сплюнул, выбросил ее и насмешливо покосился на нас:

— Тебе еще не надоело, Дан? У человека дела, его Бразелон ждет, а ты время отнимаешь. Мешаешь тут. Привет, Эн Ди. Как, устал? Ниче, щас я тут с ним повоюю…

— Это не по правилам! — закричал Данирейя, сворачиваясь в шар, — Вы нарушаете причинность, вас еще нет!

— А какое дело Бразелонии до причинности? — беззаботно спросил матрос, достал из фанерной кобуры «Маузер» модели «Боло» и оглушительно выстрелил в шар. После яркой вспышки я увидел на месте Данирейи холм зловонной грязи.

— Вот как с ним надо, — наставительно сказал матрос, разворачиваясь в сторону ресторана, — Ты б еще на танго эту мерзость пригласил. Да! Винцом тут запасись, оно доброе. Еще шкатулку не забудь. А мне уж прости, пора.

Человек шагнул в проем двери и словно растворился в багровой тени. Я бросился следом:

— Эй, человече, как там тебя?

— Бразелонец, — ворчливо донеслось откуда — то издалека. В помещении уже никого не было. Забрав бутылку и шкатулку, я замер и прислушался — вокруг никого не было. Город как вымер. Тут меня наконец соизволила забрать Валькирия. В общем молчании я вернул мечи на их места, налил себе бокал марлабрандского и полез в мерцающие нити энергоамортизаторов. Юри продолжала отсутствовать. Я потормошил ее, уловил слабый стон и с облегчением рассмеялся. Тут сбоку подкрался медкомплекс и занялся полуразрубленной рукой. Наверное, до этого я пребывал в состоянии шока, поскольку от прикосновений медробота взревел и скис…

… Пальцы Юри легко коснулись моего лица:

— Эй, твое вино скоро прокиснет. Туда как раз хотела залезть муха, я прогнала ее, — она смотрела на меня с таким обожанием, что мне стало не по себе.

— Ты чего это? — с подозрением спросил ее я и на всякий случай немного отодвинулся.

— Знаешь, кто это был? — почти пропела Юри, — Вот твой бокал, не ворчи.

— Ты об этом матросе? Не знаю, конечно. Это ж у тебя в Бразелоне уйма знакомых.

— Не уйма, а несколько, — рассмеялась она, — Это один из друзей моего знакомого, герцог Кронстатдский и Моонзундский, спикер Палаты Лордов. Душка, а не человек, никогда не откажет. А зовут его Илья Павлович Завьялов, — со значением сообщила она, смеясь одними глазами.

— Молод он для спикера, — отреагировал я, присасываясь к вину, — Ему ж лет семнадцать всего. И вообще, кого-то он мне напоминает, вот только никак не припомню точно — кого именно. Бог с ним, с этим Завьяловым. Так ты что, позвала кого оттуда?

— Он сам понял, что пора помочь, — покачала она головой, — И успел прийти, хотя тут неблизко. До Бразелона, я имею в виду. Ведь я знала, что ты не справишься сам с Данирейей, да и все остальные — тоже. Надо было что-то делать.

— Вот ты и сделала, — поцеловал я ее. Она согласно моргнула, отстранилась:

— А чего это мы болтаем все здесь да здесь? Пошли-ка к Храрне, это столица Опекунов. Теперь-то уж все просто. Я думаю, что Дэвид как раз все успеет. А что в той красивой коробочке?

— Еще не смотрел. Наверное, что-то ценное, — устало буркнул я. Юри заглянула в зеленую шкатулку, разочарованно повела носом:

— Пыль какая-то. Скучно.

— Наверно, это зачем-то нужно, если Данирейя так трясся над шкатулкой, да и этот… Завьялов напомнил о ней, — сказал я, — Вообще говоря, можно сказать, что мне давали это в обмен на тебя.

— Но ты же не согласился? — обняла она меня, отбросив шкатулку, — Я знала…

— Хватит Вам миловаться, — проворчала Валькирия, — Может быть, кто объяснит мне, отчего бы не воспользоваться пси-проектором чтобы перейти на эту вашу мокрую и грязную Террис? Лично я никак не желаю стоять там под дождем и снегом. Лучше подрейфую где-нибудь здесь.

— Не переживай, мы не задержимся там надолго, — постарался я ее успокоить. И тут мы услышали еще писклявый рт ускорения, но набирающий сочность голос Дэва: