Гении разведки

Еще издали на подъезде к даче увидели степенную пару: мужчина с палочкой, поддерживаемый стройной спутницей, неторопливо шествует по дорожке. Элегантный берет, темная куртка, аккуратная бородка — нет, он по-прежнему, несмотря на более полвека, прожитого в нашей стране, не похож на типичного жителя российского поселка К. Да и зачем? Пусть в облике полковника СВР просматривается знаменитый разведчик — англичанин Джордж Блейк.

На улице ему трудно без сопровождающего, а в своих комнатах он отлично ориентируется, передвигаясь самостоятельно. Хозяин начал беседу на русском, но по английской традиции с погоды:

— Когда нет дождя, я много гуляю: и на улицу выходим. Но за калитку я один не хожу: знаете, велосипеды, машины. Устраивайтесь.

— Спасибо, Георгий Иванович. У вас позади очередной юбилей. Событие, на мой взгляд, приятное…

— Это как смотреть. — И Блейк смеется — неожиданно звонко.

— Отпраздновали здесь, на даче? Приезжали гости из Англии?

— Три моих сына. Собрались вместе, а потом — они снова к себе домой.

— И чем ваши ребята занимаются в Англии?

— У всех по-разному. Младший — священник англиканской церкви в пригороде Лондона. Средний — бывший военный и пожарный. Старший — японист.

— У ребят жизнь в Англии сложилась неплохо. А ваш с Идой Михайловной сын, родившийся в Москве, — он как?

— Он — специалист по финансам. Миша — кандидат наук и очень хороший преподаватель.

— Понятно, как вы называете сына. А как ласково обращается к вам жена?

— Жора.

— С первых дней знакомства?

— Нет, так меня назвал кузен Иды.

Ида Михайловна:

— Да, мой двоюродный брат, когда Мишка родился, пришел и говорит: «Жора, поздравляю тебя от души». Так и осталось — Жора и Жора. Но на работе его никогда Жорой не звали: всегда было Георгий Иванович. А уж я привыкла.

— За ваши долгие, я бы сказал, очень долгие годы в России вы общались со многими своими бывшими английскими, американскими коллегами, которые, как и вы, верно служили СССР, России. Среди них Филби, Моррис и Лона Коэн… И наверняка наши российские нелегалы. Когда я спросил Героя России Морриса Коэна, не скучно ли ему в Москве, вдали от Штатов, он ответил: «А вы думаете, там я бы имел возможность общаться и дружить с таким интеллектуалом, как Джордж Блейк?»

— Моррис Коэн — прекрасный человек. И Лона тоже. Мы стали большими друзьями, особенно в последние годы их жизни. Часто бывал у них на Патриарших, а они у нас на даче.

— Лонсдейла — российского нелегала, вспоминаете?

— Еще бы, мы сидели вместе в лондонской тюрьме Уормвуд-Скрабс, много общались, говорили.

— Никак не пойму, как российскому разведчику Лонсдейлу, приговоренному к 25 годам за шпионаж, и вам, со сроком отсидки в 42 года, давали общаться?

— Этого никто не понимает. Можно сказать, то была административная ошибка. Мы оба проходили там опасными преступниками, должны были бы быть под особым наблюдением. Но у английской контрразведки и у тюремной администрации оказались разные понятия относительно этого самого административного наблюдения. Нас обязаны были содержать отдельно, исключить возможность встреч, а получилось наоборот: ежедневную прогулку мы совершали вместе. Лонсдейла обменяли, а я — бежал.

— В Москве встречались?

— Конечно, Лонсдейл бывал нашим гостем.

— А с Кимом Филби?

— Естественно. Его будущая жена Руфина — подруга Иды по институту, где они вместе работали. Ким ее увидел, и она ему сразу очень понравилась. Тут вспоминаю одну деталь. Вскоре после этого Служба подарила мне машину «Волга». Когда ж это было? 1971-й? И моя мама была здесь. Они с Филби очень мило общались. Мама любила вечерком выпить мартини и Ким тоже. Отношения были очень хорошими. А я в то время мало знал о российских дорогах: думал, сядем на машину и поедем по России. Но, ха-ха, это было чрезвычайно трудно. Где остановиться на ночь или купить бензин? А уж починить мотор… Но все равно однажды Ида пригласила Руфину в Ярославль, и мы на «Волге» все вместе туда с Филби поехали. И я видел, что Ким сразу в Руфину влюбился и предложил ей руку и сердце.

— А с этими своими друзьями вы говорили о делах разведки?

— Говорили. Вспоминали, как было в Англии, в других странах. Да, есть о чем вспомнить. Но анализировать — нет. Нам было все ясно. Мы знали истории друг друга, понимали, кто и что сделал. Потом через Мелинду познакомились с ее мужем Доном Маклейном.

— Еще одним, помимо Филби, членом «Кембриджской пятерки» и его женой.

— Мелинда уже ушла от Дона. Но они еще не развелись. Она жила в маленькой квартире на этой стороне Москвы-реки, а Маклин на той, около Киевского вокзала. Он был интеллигентнейшим человеком, отлично говорил и писал статьи. Причем — на русском.

— Говорил — как вы?

— Очень и очень хорошо, но, как и я, с акцентом. Это неизбежно, когда учишь язык взрослым. Он был одним из ведущих сотрудников нашего Института мировой экономики и международных отношений. Мы сидели в комнатах по соседству.

— А кто из всех здесь живших товарищей по разведке был вам ближе всего по духу?