Гении разведки

Демьянов продолжал водить немцев за нос и после Курска. До самого конца войны велись успешные операции с его и Абеля участием. Отсюда и кочующий из одной иностранной книги в другую миф, будто у абвера в нашем Генштабе действовал ценный агент. Действительно, впервые сигнал об этом подал из Германии давний французский, а затем английский агент полковник Ханс-Тило Шмидт («Аше» — «Пепел») из шифровальной службы абвера. Англичане, успешно занимавшиеся с помощью «Аше» расшифровкой телеграмм из Берлина, сообщили тревожную информацию русским коллегам. Член «Кембриджской пятерки» Энтони Блант, работавший в британской разведке, получив эти сведения от Джона Кернкросса, встретился с советским резидентом в Лондоне Горским, чтобы сообщить: «у немцев в Москве есть важный источник информации в военных кругах».

После войны на западных, а позже и на наших читателей обрушились целые горы книг об успешном внедрении агента в советский Генштаб. Бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг, начальник немецкой службы внешней разведки РСХА, в своих неоднократно переизданных и у нас мемуарах хвастался: ценная информация поступала от источника, близкого к самому маршалу Рокоссовскому. И правда, Демьянова — Гейне на некоторое время по просьбе разведчиков пристроили к легендарному маршалу офицером связи, передавал он информацию, точнее дезинформацию, и оттуда.

Был введен в заблуждение и другой немецкий генерал — начальник Восточного отдела абвера Рейнхард — Гелен. В своих воспоминаниях он тоже нахваливал агента Макса, называя его главным источником стратегической военной информации на протяжении наиболее трудных лет военного противостояния с СССР. По мнению Гелена, «работа Макса являлась одним из наиболее впечатляющих примеров успешной деятельности абвера в годы войны». Может ли разведчик мечтать об оценке еще более высокой?

Однако Гелен не ограничился восхвалением Макса в мемуарах. Человек, фактически заменивший Канариса на посту руководителя военной разведки, предложил американцам еще до публикации своей книги использовать «очень надежного агента» в разведывательных целях против СССР. Но те замешкались, заколебались и принять Макса на связь не решились. А Демьянов еще долгие годы после окончания войны ждал связника с Запада.

Тема предательства одного из офицеров Генштаба возникает постоянно, до сих пор мусолится в различных горяче-желтых публикациях. Но нет никаких доказательств того, что она имеет под собой какую-то почву. Кроме той, что этим «предателем» был Гейне. Обычная игра разведок. В случае с Демьяновым — блестяще разыгранная.

У меня оставалось еще немало вопросов о Демьянове, но Мутовин перешел ко второй неизвестной мне истории, и я решил задать их хозяину попозже. К тому же Мутовин немного отвлек меня от Макса — Гейне, обещав познакомить со своим жившим неподалеку товарищем Александром Козловым — тем самым легендарным разведчиком из фашистского «Сатурна», о котором сняты многосерийные фильмы. Как-то все закрутилось и завертелось, перемешалось и смешалось в сложнейшем клубке операций советских спецслужб.

Увы, бывая после этого пару десятков раз в Сочи, в Краснодар выбраться больше не сумел. Звонил Мутовину, однако телефон молчал. А когда однажды дозвонился, то получил то, чего и ожидал. Мутовин ушел навсегда.

Все же позволю себе сделать два-три дополнения к рассказу полковника, раскрывшего принципиально новую страничку не только в истории советской разведки.

Сыну дворянина Александру Петровичу Демьянову пришлось испытать немало. Как же негладко складывалась, к примеру, его жизнь в Ленинграде, куда они с матерью вернулись в середине 1920-х. Саша работал электромонтажником и учился в Политехническом институте. Вдруг отчисление с привычной тогда для детей «лишенцев» формулировкой — «как социально чуждого элемента».

А за этим последовал арест: его взяли в 1929-м по доносу за «хранение оружия и антисоветскую пропаганду». В «Энциклопедии разведки и контрразведки» откровенно пишется, что пистолет был Демьянову подброшен. Не надо долго гадать, с какой целью. В этом же году он был завербован ОГПУ и превратился в его негласного сотрудника. И в 1930-м последовал перевод в Москву, где поле деятельности для толкового контрразведчика было гораздо шире. Контакты с московской богемой, интерес со стороны немецкой разведки. Не правда ли, напрашивается определенная аналогия с судьбой другого гениального разведчика Николая Кузнецова, ставшего во внешней разведке Героем Советского Союза номер один? К сожалению, посмертно.

Подвиг выжившего Демьянова оценен гораздо скромнее — Красной Звездой, а немцы наградили его Железным крестом.

Радиоигра с абвером, о которой рассказывал полковник Мутовин, получила официальное название — операция «Монастырь». Через фронт под Гжатском Макс — Гейне — Демьянов переходил как эмиссар прогерманской организации «Престол». Двоюродная сестра знаменитой операции «Трест», проводившейся ЧК в первой половине 1920-х, конечно же, существовала лишь в воображении немцев и была чисто фиктивной.