Гении разведки

Необходимо поведать и еще об одном необычном обстоятельстве. «Мольера», «Листа», «Карела»… было невозможно зачислить в обычные агенты. Кернкросс, несмотря на все старания сменявшихся за годы его служения разведке кураторов, так и не сумел освоить элементарных технических навыков. Он не научился фотографировать документы. Все попытки воспользоваться фотоаппаратом в стенах секретных учреждений, где ему доводилось одновременно трудиться на британскую корону и серп с молотом, заканчивались неудачей. Не помогали и домашние тренировки с последними моделями маленьких американских фотоаппаратов, которыми время от времени исправно снабжали его советские резиденты. Пришлось смириться с техническими провалами Джона. Подвергая риску себя, связника, да и всю операцию, шотландец поздними вечерами передавал оригиналы материалов, «одолженных» из служебного сейфа, советским друзьям. Их привозили в резидентуру, переснимали, возвращали, и Кернкросс аккуратно вкладывал их в те же сейфы, откуда накануне изымал бесценные сведения.

Зато он преуспел в составлении информационных сводок. Кернкросс, как и Филби, был тут великолепен. Уж если Джон составлял для резидентов резюме какого-то доклада или важного сообщения, то умел сделать сообщение кратким, сжатым, доступным для понимания.

Он не был аналитиком, как все те же Филби и Зорге. Но в его составленных без всяких размусоливаний донесениях сразу бросалась в глаза суть, он умел выделить главное, не отнимая в Москве у работников Центра время на размышления, по какой же теме идет сообщение. Лаконичность Кернкросса экономила время, сложностей с переводом его сообщений не возникало. И это было очень важно. Ведь Джон передал в годы войны тысячи страниц секретнейших бумаг, информаций, некоторые из которых и сегодня имеют гриф секретности и недоступны для исследователей.

По Барковскому, уже в 1941-м, когда немца отогнали от Москвы, за изучение английского доклада по атомной тематике взялась, пусть и с некоторым объяснимым опозданием, только-только зародившаяся советская научно-техническая разведка во главе с будущим Героем России Леонидом Квасниковым. Сообщение пошло на самый-самый верх. Получило подтверждение предсказание некоторых советских ученых о реальности создания противником — немцами — и союзниками англичанами и американцами — атомной бомбы. Информация Кернкросса была подтверждена и источниками в Соединенных Штатах.

Определенную роль сыграли и казавшиеся поначалу непонятными сигналы из захваченных фашистами стран, в частности из Норвегии, где уже тайно велись работы по добыче урана, являющегося одним из важных компонентов в создании грозного оружия.

Не возвеличивая Кернкросса, ибо сделал он это сам и без моей помощи, надо признать: именно добытый им доклад заставил несколько припозднившееся поначалу советское руководство взяться за создание атомной промышленности. Атомная бомба, видевшаяся в начале войны несбыточной фантазией или делом весьма далекого будущего, предстала реальной угрозой. За ее создание надо было браться уже позавчера. И хотя положение на фронте оставалось, несмотря на разгром фашистов под Москвой, тревожнейшим, были предприняты первые шаги для хоть каких-то реальных действий.

И не вина Кернкросса, что истекающая кровью держава задержалась с реализацией атомных проектов. Впоследствии, до самых последних дней работы «Карела» на советскую разведку, добывать материалы для талантливых советских ученых во главе с великим Курчатовым пришлось опять-таки «Кембриджской пятерке». Кернкросс же, пусть и сам не подозревая об этом, первым зазвонил в колокол, точнее ударил в набат, пробудивший даже не от спячки, скорее от незнания, неведения.

Кем же был этот таинственный «пятый» по своей, по британской жизни? Если в библиографии книг, написанных о Киме Филби, насчитывается более 250 постоянно возрастающих наименований, то Кернкросс оставался, или ухитрился остаться, в относительной тени. Может, и к лучшему. Его непростая судьба сложилась все же без таких драматических коллизий, как у Филби, Берджесса и Маклейна. Вероятно, и потому, что был он гораздо незаметнее, не отличался открытостью и друзей имел немного. Замкнутый по натуре, Кернкросс всегда с трудом, в отличие от Филби, входил в новую компанию. Круг его общения был им же сознательно ограничен. Все это не вяжется с привычным обликом агента, источника, разведчика, который просто обязан быстро находить общий язык со всеми. Но Кернкросс и отдаленно не походил на типичного представителя этой древнейшей профессии.