Генофонд нации

«Клозет» тем временем входил в привычный для элитного клуба градус веселья. В приглушенном свете полуобморочно качались танцующие пары, на сцене задушевно мычала певица, за столиками зло сплетничали члены областного правительства. Редкие оставшиеся в строю иностранцы сидели как свадебные генералы, объевшись икрой и согласные прямо сейчас голосовать в Совете Европы за перемещение российской столицы в Саратов, как это чуть было не сделали в 1941 году сами господа большевики.

Ивана Гайворонского значительно больше интересовало сейчас перемещение по залу Ноздри и Чуя. Внешне оно выглядело хаотичным, но Гайворонский был уверен: наркотическая парочка с кем-то здесь должна пересечься. Поскольку для серьезных переговоров обстановка неподходящая, это, скорее всего, «моменталка», когда подтверждаются время и место передачи груза. И уж если в роли полевых игроков выступают сами боссы, речь может идти только о крупной партии. Очень крупной. Возможно, о первой продукции тех самых героиновых лабораторий, для которых Ноздря и Чуй закупали по весне химреактивы.

Между тем, они вели себя вполне естественно. Выпили по стопке текилы у стойки бара, закадрили двух телок. Одну Гайворонский знал – она была из постоянного контингента, тусовавшегося в «Клозете», другая выглядела необстрелянным новобранцем, попавшим на передовую. Постоянно крутила головой, нервно вздрагивая всякий раз, когда Чуй дружески гладил ее по чахлой попке.

Вот она тоже выпила бокал темного вина, вот пошла между столиками – прямая спина, ножки-палочки, сущее дитя с незажженной сигаретой в тонких пальцах.

Гайворонский понял: началось – и не ошибся. Девушка из интеллигентной семьи проследовала к столикам с хлыщами из областного правительства, наклонилась, чтобы зажечь сигарету, и пошла к выходу. Через несколько минут из-за того же столика поднялась нескладеха с лошадиными зубами, в который всякий бы за километр узнал американку, и двинулась вслед.

Гайворонский выскочил в коридор. Здесь тоже была толчея. Но Иван, чувствовавший себя здесь как рыба в воде, не церемонился и догнал гостью из США почти у дверей дамской комнаты.

Здесь у всех на глазах произошел маленький инцидент. Неловкий подвыпивший мужчина споткнулся и, смешно взмахнув руками, выбил у американки сумочку. Впрочем, он же ее и поднял, пробормотав неразборчивое «сорри!».

Не нужно говорить, что тем пьяницей с нетвердой походкой был Иван Гайворонский. Не в первый раз он использовал этот нехитрый прием, чтобы «начинить» клиента «жучком» – микрофоном на булавке. Теперь оставалось только ждать и слушать.

Прямо в коридоре, Гайворонский достал мобильный телефон. Чего таиться – у каждого болтается на поясе такая игрушка. Такая да не такая: в корпус радиотелефона оперативника был встроен приемозаписывающий блок «Спутник».

Нетерпеливо нажав кнопку с греческой буквой «эпсилон», Гайворонский скривился: в мембране захлюпала манная каша английской речи.