Геносказка

— Страшно, да? — Принцесса выпустила его руку и стерла рукавом со щеки багровую винную каплю. — А теперь представьте, каково мне. Каково ощущать себя с детства саркофагом для дремлющего чудовища. Бояться того, что происходит внутри твоего собственного тела. В ужасе рыдать, стоит только появиться новой родинке, и гадать — начало ли это трансформации, которая превратит хорошенькую юную принцессу в омерзительную нечеловеческую тварь?..

— Я…

— Вам ведь приходилось убивать чудовищ, да? Но то чудовище, которое внутри меня, невозможно убить. Оно — моя кровь и плоть. Его не вытащить из меня клещами, потому что мы с ним — единое целое. Мы с ним связаны генетической цепью. Но рано или поздно оно вырвется на свободу. Обязательно вырвется…

— Бланко! — Он впервые назвал ее по имени, сам того не заметив. — Перестаньте. Я смотрю на вас — и не вижу никаких следов генетических мутаций. По крайней мере, поверхностных. Вы похожи на семнадцатилетнюю девушку, и только. Если вас это успокоит, я попрошу Гретель, чтобы она заново изготовила вашу генетическую карту. Ну как? Все тайное станет явным. Вы сможете увидеть свое лицо.

Ее тонким пальцам не хватило лишь толики силы, чтоб раздавить бокал. Но вздрогнула она так, словно в ее ладони впились самые настоящие стеклянные осколки. Гензелю даже померещились алые пятна на бледной коже. Хвала Человечеству, то был лишь отсвет вина.

— Нет!

— Почему нет? Вас пугает неизвестность — так не пора ли сдернуть ее покровы?

— К некоторым покровам привыкаешь, как к покровам кожи.

— В наше время кожу не обязательно срывать, чтобы заглянуть под нее. Есть специальные инструменты…

Принцесса отстранилась, ножки ее стула заскрежетали по полу.

— Нет уж. Заглядывать в меня — то же самое, что заглядывать в чумной склеп. Если бы я действительно была нормальным человеком, а не чудовищем, замаскированным под него, мне не пришлось бы пройти в детстве через все эти кошмары. От меня не прятали бы мою суть! Наверно, меня стоило бы удавить в младенчестве. Тихо, как это обычно делают. Утопить в дворцовом пруду, например. Чтобы не позорила королевской семьи. Но мой отец оказался слишком слаб для этого. Позволил мне вырасти. Хоть и понимал, что растит раковую опухоль на собственном теле…

— Вы — человек, — убежденно сказал он. — Вам просто нужно зеркало, чтобы это увидеть.

— А вы — мальчишка. — Принцесса отставила бокал и скривилась, словно лишь сейчас почувствовала всю кислоту выпитого вина. — Просто мальчишка. Извините, Гензель. Просто… Вы отчего-то кажетесь мне моложе своих лет. В вас постоянно проглядывает что-то такое… мальчишеское. Ох, не спорьте, когда с вами говорит мое высочество! Тем более пьяное высочество… Вы — взрослый мужчина и, без сомнения, опытный солдат. О да, у меня была возможность убедиться. И у бедных цвергов… А еще у вас страшные зубы. Но в то же время всякий раз, когда я гляжу на вас, мне кажется, что я вижу мальчишку. Отчаянного, но в то же время легкомысленного, бравирующего, любопытного, робкого, хитрого, наглого… Короче, все то, что обычно бывает у мальчишек. Только мальчишка этот спрятался в чужом теле, отрастил бороду и научился управляться с клинком. Однако он тоже до сих пор отчего-то боится зеркал…

Он хотел было перебить ее пылкий монолог, но сразу понял, что не удастся. Попробуй перебить пьяную принцессу!.. Не стал и пытаться.

— Мальчишка! — Произнесенное еще раз, это слово отчего-то стало отдавать полынной горечью. — Пусть даже с мушкетом и сильный, как мул. Вы по-мальчишечьи самоуверенны и столь же по-мальчишески наивны. Странная какая, глупая смесь… У меня такое ощущение, что в некоторых отношениях вы еще ребенок.

— Слышали бы это в борделе Лаленбурга, — пробормотал он уязвленно. — Не иначе, я заработал бы существенную скидку…

Он надеялся хоть немного смутить ее, но принцесса лишь фыркнула:

— Я не это имела в виду, и вы прекрасно понимаете, сударь.

— Я вырос много лет назад. И раньше, чем следовало бы.

— Не выросли. — Принцесса Бланко покачала головой. — Вам лишь так кажется. Вы так и остались в своем детстве. Заблудились в нем, как в густом темном лесу. И бродите там до сих пор, тщетно выискивая просеку. Может, не вы, но какая-то часть вас… Какая-то ваша часть осталась там навсегда. Очень одинокая, грустная и испуганная часть.

Лес. Заблудившиеся дети.

Мальчик и девочка — уставшие, перепуганные, сбившиеся с пути. Они упрямо идут вперед, не видя даже солнечного света, и вокруг них топорщит ядовитые колючки смертельно опасный лес. Они едва идут, они устали кричать и звать на помощь, но они все-таки продолжают идти. Просто потому, что больше им ничего не остается.

Может, они так никогда и не вышли оттуда?

Выпитое вино вдруг вызвало приступ болезненной и едкой изжоги.