Генри Смарт и секрет золотого кубка

Подойдя к первому ряду золотых слитков, она засовывает свёрток с оставшимися подвесками между ними и поворачивается лицом ко мне:

– Если твоя теория о том, что силовое поле золотых резервов перекроет силовое поле золота нибелунгов, верна, то именно сейчас Альберих должен потерять след.

– Да, по крайней мере я очень на это надеюсь. Иначе, боюсь, тут скоро станет жутко неуютно.

Мы садимся на пол.

– Когда мы в последний раз слышали карликов? – спрашиваю я.

Хильда пожимает плечами:

– Точно не скажу. Может, полчаса назад? Или минут двадцать?

Я недолго размышляю:

– Ага, они ведь всегда чуть ли не в затылок нам дышали. Думаю, если в течение часа они тут не объявятся – значит, действительно нас потеряли.

Мы напряжённо вслушиваемся, но ничего не слышим – нас чёрной стеной окружает тишина. Только время от времени покаркивает Хугин – наверное, удивляется, почему мы сидим тут у сейфа как приклеенные.

Погладив его по голове, Хильда что-то шепчет ему.

– Что ему нужно? – любопытствую я.

– Он не понимает, где так надолго застрял его дружок Мунин. Знаешь, ведь эти оба никогда не разлучаются. Они всегда летают повсюду вдвоём и сообщают Вотану о том, что происходит в мире. Но я его успокоила, сказав, что Мунин прилетит, как только починят яхту, – она вздыхает. – Когда бы это ни случилось. Я не уверена, что Зигфрид справится без нас.

– Но мастерскую-то он сможет найти, разве нет?

– Надеюсь.

Мы замолкаем. И ждём.

Внезапно у входа в штольню слышится шум, и к нам быстро приближаются шаги, мерцающие факелы, и кто-то выкрикивает какие-то указания! Чёрт! Карлики нас нашли! К сожалению, золотые запасы не защитили.

Я уже вижу, как к нам приближаются первые из них. Они вооружены дубинками и, похоже, очень не прочь их применить. Я подскакиваю, чтобы спасти бриллиантовые подвески. Едва я спрятал их под рубашку, на меня бросаются трое карликов. Я ещё успеваю заехать первому в челюсть, а второго свалить метким пинком, но третий так и впивается зубами мне в руку. А-а-а-ай! Ужасно больно! Надеюсь, у него нет бешенства! Чтобы избавиться от него, я наношу удары во все стороны, и мне наконец удаётся его стряхнуть.

А следующие уже на подходе. Один из самых высоких замахивается дубинкой, и приходится пригнуться, чтобы удар не пришёлся прямо по голове. Где же Хильда? Я не вижу её, но не могу себе представить, чтобы она сбежала. Как я ни озираюсь и не кручусь во все стороны, нигде её не вижу, зато, к сожалению, вижу всё больше карликов, которые прямо-таки заполонили штольню. Если хочу выбраться отсюда целым и невредимым, времени у меня в обрез. Я мчусь к выходу, расталкивая направо и налево попадающихся навстречу карликов.

Десять метров, двадцать, тридцать – я почти уже у перехода в канализацию, сейчас залезу в шахту, ведущую к люку, но тут что-то отбрасывает меня назад, причём с такой силой, что я грохаюсь на землю. Поднявшись из грязи, я вижу его прямо перед собой – человека, скорее человечка, с колючими, чуть ли не горящими чёрными глазами. Он изучает меня пронзительным взглядом, который буквально прожигает мне кожу. Лицо у него узкое и худощавое, зато нос огромный, длинная острая борода, и я почти уверен, что уши тоже должны быть острыми. Я догадываюсь, кто передо мной. И особого счастья от этого не испытываю!

– Так ты, значит, Генри Смарт! – он смеётся блеющим смехом. – Как тебе, жалкий человеческий ребёнок, пришло в голову создавать мне такие проблемы? Можешь радоваться, что я добряк, иначе ты бы давно отправился на тот свет. – Он опять смеётся, и на этот раз смех отдаётся у меня в ушах таким громом, что я вынужден зажать их руками. Он подходит ближе – настолько, что кончик его носа почти касается моего. – Генри Смарт, у тебя тут есть кое-что, принадлежащее мне. Отдай, и с тобой ничего не случится.

– Я… э-э-э… не понимаю, о чём вы говорите, сэр, – мямлю я.

– Ещё как понимаешь, – шипит человечек. – Прекрасно понимаешь. Отдай мне подвески! Сейчас же!

– Это подвески королевы Франции, – возражаю я. – Анны Австрийской. Я видел её собственными глазами и должен сказать, что вы на неё ни капли не похожи.

Человечек трясёт меня, схватив за шиворот:

– Ха! Анна Австрийская! Мне нет до неё никакого дела! Две из подвесок сделаны из моего золота, слышишь?! Из МОЕГО золота! Золота нибелунгов!

У меня вырывается стон:

– Так, значит, вы действительно Альберих?

Кивнув, он ухмыляется, и от ухмылки его лицо перекашивается, становясь безобразным.

– Именно так, жалкий человечий детёныш! А теперь. Отдай. Мне. Подвески! Давай сюда! Отда-а-а-ай и-и-и-х мне-е-е-е…

Его голос размывается у меня в голове в жуткий грохот, я чувствую ужасную боль, словно в мозг впиваются раскалённые иглы. А-а-а-а! Бо-о-о-ольно!

– Генри! Генри, проснись! – доносится до меня другой голос, и кто-то трясёт меня. – Генри, что с тобой? Проснись!

Я открываю глаза и понимаю, что не стою лицом к лицу с Альберихом, а сижу рядом с Хильдой.

– Он… он был здесь! – лепечу я.

– Кто? – Хильда изучает меня удивлённым взглядом.

– Альберих. Король карликов. Он был здесь! – Меня всего трясёт.

Хильда, успокаивая, гладит меня по щеке: