Генри VII

Во-первых, как ни оценивай коронацию Ричарда III, произошла смена династии. Переворот, собственно. То есть, прецедент. Допустим, трудновато было отрицать законность эдикта Генри VI, сделавшего герцога Йорка престолонаследником. Довода «король-то не в своём уме» система того времени не то, что не знала, но старалась не применять. Ибо прецедент. Эдвард, старший выживший сын герцога Йорка, унаследовал право на корону от своего отца. Тоже всё понятно. А дальше начался полный бардак.

Если не принимать во внимание малолетних сыновей Эдварда IV, следующим за ним наследником был Джордж, герцог Кларенс. После французского похода, когда король начал болеть не на шутку, о престолонаследии не могли не сплетничать в кулуарах. Что самое неприятное, если смотреть на ситуацию с точки зрения леди Маргарет, Джордж был не просто наследником из дома Йорков, но ещё и наследником от Ланкастеров, на что имел документ. Впрочем, от Джорджа избавились, причём так, что и его сын не унаследовал права отца на трон.

Ричард III заполнил образовавшийся, после смерти брата и скандала, устроенного Стиллингтоном, вакуум, но на его месте мог бы быть и наследник Ланкастеров, не так ли? Если бы был под рукой.

Во-вторых, как ни спекулируй вокруг исчезновения сыновей покойного короля из Тауэра, важным было то, что они исчезли с политической арены. То есть, как политические фигуры они исчезли раньше, но, поскольку сомнений в отношении отцовства принцев никогда не было, при определённом стечении обстоятельств их можно бы было использовать. А вот когда использовать стало некого, то на шахматной доске остались только двое: Ричард Плантагенет и Генри Ричмонд.

Никто не знал, где находятся принцы, но все знали, где находится Ричмонд. После коронации Ричарда, Генри Ричмонд перестал быть одиноким изгнанником в чужой стране. По стечению обстоятельств, он стал ключевой фигурой для воинственной знати, жаждущей вернуться домой с честью, и, желательно, с богатством.

В-третьих, Вудвиллы, которые, как ни крути, представляли собой, на момент смерти короля Эдди, вполне реальную силу, были нейтрализованы. Единственный член семейства, имевший международную репутацию, граф Риверс, был казнён. Остальные, вне Англии, были вообще вне котировки, да и в Англии никто за Вудвиллов не поднялся, ведь попытка поднять была. Без сыновей Эдварда IV, они стали никем. В лучшем случае, их можно было использовать в качестве поддержки тому, кто пожелал бы эту поддержку.

В-четвёртых, Бретань и Франция были если и не напуганы, то готовы к любой неожиданной пакости со стороны этой новой Англии, с которой им пришлось бы иметь дело, а в такой ситуации любой козырь дорог. Король Франции, Луи XI, к тому же, явно приближался к моменту своего свидания с Творцом. К 1483 году, он уже перенёс два инфаркта. Да, ему был всего 60 лет, но роль Мирового Паука ему недёшево обошлась.

Сыну и наследнику Луи было всего 13 лет, то есть, можно было не сомневаться, что во Франции разгорится война за регентство, между Анной де Божё и Луи Орлеанским. А участие Луи Орлеанского автоматически означало, что в склоку между родственниками включится и Бретань. При таком раскладе, ни Франции, ни Бретани не были нужны неожиданности со стороны Англии, в которой правил Ричард III. То есть, появилась реальная возможность, что Генри Ричмонда начнут продвигать в короли, надеясь на его явную некомпетентность для этой роли. Пока там он будет разбираться, как править, Анна и Луи разберутся, кто там из них лучше подойдёт в регенты.

И, наконец, когда леди Маргарет так прокололась с попыткой выкрасть принцев из Тауэра, она могла сделать только один вывод: надежды на то, что она играючи обведёт вокруг пальца Ричарда, который, теоретически, должен был плохо ориентироваться в лондонских реалиях, не было. Каким-то непостижимым образом, король оказался впереди неё на целый шаг. Так же не удалась одновременная с нападением на резиденцию принцев в Тауэре попытка выкрасть из вестминстерского убежища принцесс, что было ещё более тревожным знаком. Словно Ричард знал, что на уме у леди Маргарет.

Скорее всего, он действительно знал. Если судить по тому, какое огромное значение Ричард Глостер, лейтенант короля на Севере, придавал системе своевременного оповещения, как он не жалел сил и средств для её совершенствования, он просто не мог пренебречь этой системой, став королём. О шпионаже в условиях средневековой Англии написано не так уж много, но достаточно, чтобы сделать главный вывод: система слежки за фигурами интереса и передача информации были, к временам начала Войн Роз, уже достаточно развиты. Другое дело, что если шпионов лорда Уолсингема[6] и лорда Сесила[7] стало, в наши времена, возможным отследить буквально поимённо, архивы Средних веков на этот счёт более сдержаны.