Генрих Гейне

Отдельные восстания, вспыхнувшие против монархической реакции в Дрездене, в отдельных частях Рейнской области, в Бадене и в Баварско-Рейнском Пфальце, были жестоко подавлены прусскими войсками.

Обнаглевшая реакция нашла в себе достаточно силы, чтобы расправиться и с национальным движением в некоторых других странах. Совместными действиями Пруссии и России была раздавлена Венгерская революция.

2

Гейне жадно следил за развертывавшимися событиями в Германии, хотя и писал: «Я не могу заниматься ими много, потому что получаемые мною из отечества печальные вести действуют на меня так раздражающе, что мое здоровье только ухудшается каждый раз как дойдет до меня такая весть».

Это раздражение больного поэта выливалось в резко сатирические формы «Современных стихов». Половинчатая революция в Германии, трусость и предательство буржуазии нашли себе яркое и полновесное отражение в сатирах Гейне той поры.

Когда Франкфуртское национальное собрание объявило красно-черно-желтое знамя национально-революционным знаменем объединенной Германии, немецкие политические лирики били в литавры, празднуя победу. Гофман фон-Фаллерслебен приветствовал «блеск божьей милости, осенившей Германию», Дингельштедт восторженно воспевал «полет сказочного времени», Фрейлиграт восклицал: «Ура, ура, ты черный, красный, золотой!», прославляя флаг, развивавшийся над франкфуртским собранием.

Гейне оказался прозорливее радикальных политических лириков. В стихотворении «Михель после марта» он видел, что кроется за революционным знаменем буржуазии. Недолгое пробуждение народа-Михеля окончилось новым угарным сном, чудесная сказка свободы отцвела быстро. Тевтоманы, казалось, воскресли из гробов, чтобы объединиться в борьбе за монархию:

И видел я: Арндт и Ян-крокодил,
Времен прошедших герои,
Опять восстали из могил
За кайзера горою.

Все бурши — юности былой
Товарищи, буяны —
Пылали к кайзеру душой,
Когда бывали пьяны.

Я видел попов, дипломатов род,
В грехах своих поседевший,
Влиянья римского старый оплот,
Над храмом единства потевший.

А Михель-добряк, терпеливый умом,
Заснул и храпит в угаре.
И вновь пробудился под нежным ярмом
Тридцати четырех государей.

Гейне не жалел своей язвительности для разоблачения старых врагов — тех радикалов и филистеров-«революционеров», которые предали революцию как мещане и обыватели, боявшиеся подлинной социальной революции.

Демократы показали свою образину «старогерманских» националистов и дали повод к острому стихотворению «Ослы-избиратели»:

Свобода наскучила исподволь,
И вся республика явно
Желает, чтобы один король
Правил самодержавно.

Звериная курия собралась —
Писались памфлеты и книги,
Партийная вражда развилась,
Завязались интриги.

В центральный комитет ослов
Старо-ослы входили,
Кокарды они поверх голов
Черно-красно-златые носили.

Была еще партия лошаков,
Но голосовать не смела —
Боялась крика старо-ослов
И без голоса сидела.

Один из «тевтоманов-ослов» произносит речь:

«И мы свой ослиный совет вам даем —
Осла на престол поставить,
Мы осло-монархию оснуем,
Где только ослы будут править».

Гейне издевается над выборами германского императора и со своей стороны предлагает кандидата в императоры — немецкого радикала Якоба Венедея из Кельна, филистера, бывшего одно время политэмигрантом, игравшего в достаточной мере реакционную роль во франкфуртском собрании.

Против Якоба Венедея направлены сатирические стрелы стихотворения «Кобес I». Гейне облекает свою сатиру в романтические формы. Он вызывает к жизни призрак «белой дамы», бродящей по старинному замку и роющейся в грязных реликвиях павшей феодальной монархии.

Мышиным пометом воняет тут.
Гниет от плесени и пыли
И паразиты пышный скарб
В жилище превратили.

При коронации горностай
Важнейшим был атрибутом.
Для кошек ремарских теперь
Родильным стал приютом.

Добрейшие немецкие демократы обратились к этому реквизиту для того, чтобы объединить Германию под эгидой немецкого кайзера. Тщетно напоминает Гейне, ссылаясь на свою «Зимнюю сказку»: