Генрих Гейне

Не отслужат литургии,
Кадош не прочтут унылый,
Говорить и петь не будут
Над раскрытою могилой.

Если ж теплая погода
Будет в день моей кончины,
То Матильда на Монмартр
Сходит в обществе Полины.

И венок из иммортелей
Принесет она с собою
И промолвит: «Pauvre homme!»
Взор подернется слезою.

К сожаленью, я теперь
Высоко живу немножко.
Нету стульев для нее —
Ах, устали милой ножки!

Прелесть толстая моя!
Уж домой ты, ради бога,
Не ходи пешком; фиакров
У заставы очень много.

Камилла Сельден («Мушка»).

Резкая смена настроений отражается в лирике последних лет. То поэт хочет скорее умереть, до того невыносимы мучения, то он с лихорадочной поспешностью хватается за жизнь. Гейне хочется возможно больше сделать; как в бреду, он пишет карандашом, не смотря на бумагу, на больших белых листах. Его тревожат воспоминания прошлого. Он восстанавливает в памяти первую любовь к Амалии Гейне, удар, нанесенный ее отказом, долголетнюю травлю родственников, которая, как он знал, не прекратится и после его смерти:

Тот, кто с сердцем и чье сердце
Дышит страстью — тот на деле
Полутруп. Так и лежу я,
Заткнут рот, тиски на теле.

Мне язык, когда умру я,
Вырежут рукою злобной,
Из боязни, что бранясь я
Возвращусь из тьмы загробной.

Жадно хватается Гейне за жизнь. Букет цветов, поднесенный Матильдой, напоминает о том, что «в мире этом он бредет покойником отпетым».

Гейне чувствует, что жизнь — величайший из даров:

Слава греет нас в пробу?
Болтовня и чушь! Табу!
Греет больше нашу кровь
Грязной скотницы любовь,
И навоза запах — люб
С поцелуем толстых губ.
И, само собой, — теплее нам,
Если пуншем иль глинтвейном,
Мы, спасаясь от тоски,
Сполоснем порой кишки
В самой аховой таверне,
Средь гуляк, воров и черни.

И до того бурлила жажда жизни, что за четыре месяца до кончины поэта в нем в последний раз разгорелось пламя влечения к женщине.

В лирических стихотворениях Гейне именует эту женщину Мушкой. Настоящее ее имя — Элиза Криниц или, как она себя называла, Камилла Сельден. Она появилась у постели больного поэта по поручению знакомого из Вены. Между умирающим поэтом и молодой женщиной завязались странные отношения, романтическая помесь дружбы и страсти. После многих лет, проведенных под одной крышей с Матильдой, женщиной, которая не интересовалась его творчеством и не была в состоянии постигнуть его, Гейне увидел в Камилле Сельден, с ее сочетанием французского остроумия и немецкой задушевности, полный обаяния женский образ.

Гейне и Матильда,

с картины работы Китца (прибл. 1850 г.)

Он иронизировал над странным сочетанием, над романтическими бреднями, которыми они увлекались:

Поистине, мы являем
Курьезную пару с тобой;
Подруга слаба на ножках,
Возлюбленный, тот хромой.

Она котеночек хилый;
Как пес больной, он зачах;
Пожалуй, у них обоих
Неладно в головах.

Цветком себя мнит подруга,
Влюбленным лотосом мнит,
А он, ее бледный спутник,
Являет месяца вид.

Гейне отправлял «Мушке» страстные записки, писал ей лирические послания.

Это не мешало ему сохранять прежнее отношение к Матильде. Он был ей глубоко благодарен за то, что она заботилась о нем, хотя и старался всячески освободить ее от ухода за собой. Когда она в обществе своей подруги Полины выходила из дому, Гейне терзался муками ревности. Однажды ночью ему показалось, что Матильды нет в ее спальне. Преодолевая мучительные боли, он сполз со своего ложа, добрался до дверей Матильды и упал в глубокий обморок.

Гейне писал сам, когда ему позволяли силы; он диктовал своим секретарям, он работал по шесть часов в сутки, большей частью по ночам, когда дом охватывала могильная тишина и засыпал главный враг Гейне — любимый попугай Матильды, Кокотт, терзавший больного поэта своими пронзительными криками.