Генрих IV

В ноябре 1576 г. восстали южные католические провинции Нидерландов, остававшиеся до сих пор верными Филиппу II. Отвечая на призыв Вильгельма Оранского, они присоединились к требованиям протестантских провинций Севера. Месье, брат короля Франции, сразу предложил свою кандидатуру, если мятежники решат выбрать себе монарха. Превратившись в предвыборного агитатора, его сестра Маргарита отправилась в Эно вместе со своей кузиной, принцессой Ла Рош-сюр-Йон. Но сокровища красоты и ума были растрачены зря. Испанский противник, дон Хуан Австрийский, не позволил себя провести даже женщине, которая его когда-то пленила. Между тем в январе 1578 г. восставшие были разбиты, но Месье продолжал упорствовать вопреки очевидным фактам. Он совершил торжественный въезд в Монете, о котором он давно мечтал, но будущее принесло ему горькое разочарование. Его предполагаемые подданные предпочли договориться с испанцами, а не играть роль лягушек из басни, требующих себе короля. Маргарита вернулась ни с чем. Это произошло как раз после заключения Пуатьерского мира. Теперь ей ничто не мешало лететь в объятия далекого мужа. На этот раз Генрих III разрешил ей уехать со вздохом облегчения. Недавно вернувшийся Месье снова принялся за свои козни, натравливая своих фаворитов против фаворитов короля. В один прекрасный день Маргарита помогла ему бежать через окно Лувра. Пора было уезжать и ей. Неожиданно нашлась попутчица: королева-мать решила сопровождать дочь в Гиень.

2 августа 1578 г. обе королевы пустились в путь. Не следует верить словам Пьера л'Этуаля, что Марго, согласно {177} слухам, «уезжала к мужу с большой неохотой». Это не так. Только рядом со своим супругом она могла себя чувствовать настоящей королевой. Екатерина Медичи выехала с большим эскортом. Она взяла с собой свой знаменитый «летучий эскадрон» фрейлин, а также четырех католических Бурбонов: кардинала, вдовствующую принцессу Конде, герцога и герцогиню Монпансье. С ней были и ее политические советники.

Кортеж королев покинул Шенонсо и направился в Коньяк, где местные дамы «были очарованы красотой королевы Наваррской». 18 сентября они торжественно въехали в Бордо. Сидя на белом иноходце, «в оранжевом платье, усыпанном драгоценностями», Марго со своим обычным красноречием отвечала на приветственные речи вышедших навстречу архиепископа, первого президента парламента, мэра и представителей городских властей. Отсутствовал только один человек — ее собственный муж. Он отказался войти в город, который недавно закрыл перед ним ворота. «Я люблю бывать там, где меня любят, а в этом городе меня оскорбили», — писал он Тюренну. Для встречи с зятем Екатерина выбрала маленький замок Кастера, стоящий между Кадилляком и Ла Реолью. Генрих прибыл туда 2 октября в сопровождении знатных дворян Гиени. Обе королевы ждали его в парадном зале. Он вошел с Тюренном и несколькими дворянами, «очень любезно поздоровался, обменялся несколькими общими словами», потом сел в карету королев, и все они отправились в Ла Реоль, где им были приготовлены апартаменты. В письмах к Генриху III королева-мать преувеличивает радость от встречи супругов. Она была довольно прохладной. {178}

Ей не понадобилось много времени, чтобы понять причину сдержанного поведения зятя. Генрих возненавидел маршала Бирона, который проводил самостоятельную политику, советуясь со своим наместником еще меньше, чем его предшественники, Монлюк и Виллар. Как только Екатерина произнесла его имя, Генрих подскочил как ужаленный. Арман де Гонто, барон де Бирон, годился ему в отцы, он был старше Беарнца на тридцать лет. Представитель могущественной и знатной семьи Перигора, он был связан родством со всем Юго-Западом. В свое время он был пажем Маргариты Ангулемской, стяжал в Италии славу великого полководца. За большие услуги, оказанные королевству, он в 1577 г. получил жезл маршала Франции. Это был искушенный в спорах оратор, образованный, начитанный и очень любознательный человек. Но за этими выдающимися качествами скрывалась непомерная гордыня, не позволявшая ему идти ни на какие уступки. Эта черта характера, унаследованная его сыном, в будущем окажется для него роковой. Любое возражение, малейшее посягательство на его честь вызывали у него приступ безудержного гнева, пугавшего окружающих. Он жил среди подобострастных приверженцев, усердно старавшихся укрепить его власть. Король Наваррский, на его взгляд, был ничтожным препятствием, которое можно легко обойти.