Генрих IV

Взятие Каора наделало много шуму. Маргарита, питавшая слабость к смельчакам, радостно встретила героя, который «оказал ей честь своей любовью». Генрих III, убежденный, что его сестра была в сговоре со своими каорскими вассалами, вызвал Пибрака и, задав ему хорошую взбучку, объявил, что посылает прокурора наложить арест на владения королевы Наваррской.

Каорская вылазка, едва не закончившаяся поражением, истощила и без того скудный военный потенциал короля Наваррского. У Генриха не было никаких шансов дать отпор Бирону и крупным королевским войсковым соединениям, которые тут же начали {194} наступательное продвижение. Столкновение с маршалом Бироном в районе Марманды закончилось поражением, и армия Генриха спешно отошла к Нераку. В замке, где Беарнец отдыхал три дня, он развлекался с дамами и опять начал ухаживать за Фосезой. Как всегда обо всем осведомленный Бирон незаметно сжал кольцо вокруг Нерака, приготовившись отвечать на пальбу наваррских аркебузиров, которые, впрочем, были небоеспособными, так как фитили их аркебуз отсырели от непрерывного дождя. Бирон подошел еще ближе, «послав в город двух или трех своих дворян с просьбой скрестить копья в честь дам», а 12 сентября расчехлил пушки. Несколько ядер разорвались у замка в качестве предупреждения, засим немедленно последовала депеша молодой королеве с просьбой принять нижайшие извинения маршала.

Несмотря на успех в Каоре, положение Генриха было в высшей степени унизительным. Бирон не скрывал своего пренебрежения к своему неопытному противнику. Но Беарнец не в пример маршалу хотя бы щадил гражданское население: «Я узнал о грабежах и бесчинствах солдат. Распорядитесь, чтобы этого больше не было... Кто обижает мой народ, обижает меня». Генрих III тоже стремился скомпрометировать своего зятя. В мае он сообщил Беарнцу о романе его жены с Тюренном, что позорило, по его словам, всю королевскую семью.

Королева-мать снова предприняла попытку прекратить семейные раздоры. Еще в апреле она отправилась к Месье в Берри, чтобы заручиться его словом не поддерживать Беарнца. Тот согласился, но при условии, что ему дадут должность наместника {195} королевства и помогут добиться руки Елизаветы Английской. Оба условия, которые она приняла без возражений, на самом деле имели целью осуществить старую мечту: военные действия в Нидерландах. В августе он приказал занять крепость Камбре, чтобы не пустить туда герцога Пармского, потом в сентябре принял в Плесси-ле-Тур депутатов нидерландских Генеральных Штатов, которые прибыли выразить ему свою благодарность и пообещали верховную власть над своей страной, если он придет к ним на помощь с французскими войсками.

В связи с этими обстоятельствами война в Гиени в значительной степени утратила свое значение. Призрак испанских репрессий преследовал королеву-мать. Нужно было любой ценой отвлечь Месье от Нидерландов. Лучшим отвлекающим маневром была дипломатическая миссия, и мать послала его на Юго-Запад в сопровождении своих лучших дипломатов Белльевра и Вильруа для переговоров с Генрихом Наваррским. Они получили задание не уезжать до тех пор, пока мир будет не только подписан, но и неукоснительно выполняться. Договор был подписан 26 ноября 1580 г. в замке Фле в Перигоре. Понимая, что «с горячими головами, как с той, так и с другой стороны, каши не сваришь», королевские дипломаты уступили по основному пункту: отставка Бирона, которого сменил маршал Матиньон, хороший солдат, хороший католик, но более сговорчивый, чем его предшественник. Спорные крепости были оставлены гугенотам на шесть лет, но их новые завоевания следовало вернуть назад, в первую очередь Каор, что и было сделано «со всем спокойствием и смирением», как писал Беарнец Генриху III. {196}

Мир короля Наваррского

Мирный договор, подписанный во Фле, удовлетворил личные притязания Генриха, но далеко не удовлетворил протестантскую партию, считавшую, что победитель Каора плохо защищал их интересы. Выбитый из Ла Фера Матиньоном, Конде бежал в Англию, потом в Германию. Генрих, в полном неведении о местонахождении своего кузена, смог связаться с ним, только узнав, что тот остановился в Ниме. Были все основания опасаться, что принц прибыл в Лангедок с целью поднять весь Юг и призвать на помощь иностранцев, чтобы исправить явные промахи короля Наваррского. Бурбон рядом с Дамвилем во главе гугенотских войск в Лангедоке — это опять война и хаос в провинции, которую совсем недавно удалось избавить от фанатичных страстей. Это также была бы серьезная потеря влияния для Беарнца. Поэтому Генрих Наваррский после Бошама и Констана послал к своему кузену третьего эмиссара, самого Тюренна, пользующегося авторитетом в Верхнем Лангедоке. При переговорах Конде разразился непристойными словам в адрес Генриха, дав волю своей злобе ко всей старшей ветви Бурбонов, которая, по его мнению, враждебно относилась к семье Конде и была недостойна стоять во главе протестантского дела.