Генрих Шестой глазами Шекспира

– Эту шлюху пора привести в сознание, а то она больно много о себе понимает! Наш король мог бы найти себе получше, более достойную и богатую, но нет, он затащил к себе в постель эту нищенку, да еще ее папашу обогатил. Из-за этого в нашей стране начался внутренний раздор, и получается, что нынешняя смута – полностью вина королевы. Если бы она сидела тихо и не лезла в политику, мы бы и не вспомнили про свое право на корону. Мы с уважением относились бы к нашему доброму монарху и даже не заикались о притязаниях на власть.

Наконец-то мы слышим и голос брата Джорджа, но он не говорит ничего значимого. Мол, ты чужеродный корень, тебя надо вырубить топором, будем биться до тех пор, пока либо ты не погибнешь, либо мы. И последнее слово остается за Эдуардом:

– Все, больше никаких переговоров, если ты не даешь говорить королю! Трубите сбор! Будем сражаться до последней капли крови!

– Стой, Эдуард! – кричит королева.

– Нет! – отвечает Эдуард Йоркский. – Твои строптивые слова обойдутся стране в десять тысяч жизней, имей в виду.

Любопытно: что же такое королева хотела сказать Эдуарду, когда пыталась в последний момент остановить его? Она собиралась предотвратить сражение? Как-то не похоже, исходя из всего, что она говорила и делала ранее в пьесе.

Сцена 3 Поле сражения между Таутоном и Секстоном в Йоркшире

Шум битвы. Стычки.

Входит Уорик.

Пересказывать реплики в этой сцене трудно, в них мало содержания и много цветистых сравнений, призванных передать эмоции. Попытаюсь изложить суть коротко, но не упуская важного.

Таутон – небольшой город неподалеку от Йорка. Битва при Таутоне состоялась в марте 1461 года. Это, судя по всему, та самая битва, к которой пришло действие пьесы в результате событий, описанных в предыдущей сцене.

Уорик, измученный, «словно бегом скороход», собирается прилечь и отдохнуть, потому что нет сил больше сражаться. Появляется сначала Эдуард, за ним – Джордж, потом и Ричард; они в отчаянии: надежды на победу нет, противник оказался сильнее. Ричард упрекает Уорика в слабости, ведь гибель герцога Йорка осталась без отмщения. Напоминание о смерти Йорка, которого Ричард называет братом Уорика, дабы воззвать к родственным чувствам, побуждает графа забыть об усталости: он не перестанет биться, пока не отомстит или не умрет. Братья Йорки поддерживают Уорика и в его скорби, и в жажде отмщения, и в готовности сражаться до победы или до собственной гибели. Нужно вернуться к войску, вдохновить солдат, пообещать им награды в случае победы. Надежда на успех еще есть, медлить нельзя.

Сцена 4 Другая часть поля сражения. Стычки

Входят Ричард и Клиффорд.

– Ну вот, Клиффорд, мы с тобой один на один, и я отомщу тебе за отца и за брата, – говорит Ричард.

– Да, мы один на один. Вот этой рукой я убил твоего отца, вот этой рукой – брата, а мое сердце горит и требует, чтобы я убил еще и тебя, – отвечает Клиффорд.

Они сражаются. Входит Уорик, Клиффорд бежит.

– Оставь его мне, Уорик, – говорит Ричард, глядя вслед убегающему врагу. – Он мой.

Ну прямо «Белое солнце пустыни», если кто помнит.

А почему же Ричард не бежит вслед за Клиффордом? Он молодой, резвый, наверняка догнал бы. Но нет, он стоит и разговаривает с Уориком, который, кстати, тоже вполне мог бы поучаствовать в погоне. Странные они, эти средневековые лорды-воины.

Сцена 5 Другая часть поля сражения

Шум битвы.

Входит король Генрих.

В этой сцене не происходит почти ничего важного для развития фабулы, но мне кажется, она является самой главной в пьесе: в ней сконцентрированы мысли Шекспира, которые он хотел донести до зрителя-читателя. Королевская власть – непосильное и далеко не всем нужное бремя, а гражданская война не несет ничего, кроме всепоглощающего горя.

Итак, стоит на сцене Генрих Шестой и произносит длинный монолог. Заметим себе, что совсем рядом идет кровавая жестокая битва. А король при этом… думаете, смотрит с командного пункта и руководит своими войсками? Да прям-таки. Послушаем самого Генриха:

Присяду здесь, на бугорке кротовом.
Пусть бог, кому захочет, даст победу.

Вот так. На бугорке он посидит. И какая ему разница, кто одержит верх в этой битве? Как Господь распорядится, так и будет. Ему сверху виднее, как правильно.

Не хочется Генриху воевать. И королем быть не хочется. И вся эта суета вокруг власти ему сто лет не нужна. Рядом воины проливают кровь за то, чтобы он усидел на троне, а Генрих мечтает: