Генрих Шестой глазами Шекспира

…Мнится мне счастливый жребий –
Быть бедным деревенским пастухом,
Сидеть, как я сейчас, на бугорке
И наблюдать по солнечным часам,
Которые я сам же смастерил
Старательно, рукой неторопливой,
Как убегают тихие минуты…

Вполне подходящие мысли для короля, из-под которого вот-вот выбьют трон, правда?

Генрих Шестой

– Я бы посчитал эти минуты, – продолжает рассуждать Генрих, – потом посчитал бы, сколько часов в сутках, сколько суток в году, сколько лет в жизни, и все распределил бы: вот столько часов буду пасти стадо, столько-то – отдыхать, столько-то – размышлять; прикидывал бы, сколько времени овечки уже в тягости и когда им ягниться; планировал бы, когда их стричь. Вся жизнь была бы расписана и предопределена. Вот какого существования мне хотелось бы! Никаких подозрений в измене, никакой политики – только тихие радости, простая пища, сон на свежем воздухе. Все это намного ценнее, чем дворцовая пышность, вино из золотых кубков и мягкая постель с пологом. Рядом со всеми этими прелестями всегда таятся заботы, недоверие и измены.

Шум битвы.

Входит сын, убивший отца; он волочит за собой его тело.

Сын еще не знает, кого убил, он всего лишь оттаскивает мертвого бойца из числа противников в укромное местечко, чтобы проверить карманы и забрать хотя бы несколько монет, если они там найдутся. При этом юноша понимает, что на войне как на войне, и вполне возможно, что уже сегодня убьют и его самого, и кто-то точно так же потащит его труп в кустики, чтобы обобрать. Он всматривается в лицо убитого и с ужасом узнает в нем своего отца.

Юноша в отчаянии: его призвали в армию короля, а его отец всегда служил графу Уорику и, соответственно, пошел в бой за Йорков:

Я, получивший жизнь из рук его,
Лишил его своей рукою жизни. –
Прости мне, боже; я не знал, что делал! –
Прости, отец, я не узнал тебя!

Наблюдающий эту сцену Генрих полон сочувствия и готов плакать вместе с горюющим сыном. «Когда львы воюют за место под солнцем, больше всех страдают овцы», – говорит он сам себе.

Входит отец, убивший сына; он волочит за собой его тело.

Этот боец тоже намерен обчистить карманы своей жертвы, но узнает в ней своего единственного сына:

О сжалься, боже, над злосчастным веком!
Что за лихие, зверские дела,
Безумные, мятежные, слепые,
Рождает ежедневно спор смертельный!

«Одно горе за другим, – думает Генрих. – Скорбь такая, что невозможно вынести. Если борьба между алой и белой розами будет продолжаться, то погибнут еще тысячи и тысячи людей».

Отец, убивший сына, и сын, убивший отца, рыдают и горюют каждый над своей жертвой; король же, наблюдая за ними, горюет обо всех своих подданных и чувствует себя виноватым в их безутешном горе. «Огромно тяжкое страданье ваше, мое ж страданье много тяжелей… И тот, и этот горем злым убит; но сам король сильней, чем вы, скорбит».

Шум битвы, стычки.

Входят королева Маргарита, принц Уэльский и Эксетер.

– Отец, бегите! – кричит принц. – Все наши друзья уже бежали. Уорик разъярился, как свирепый бык, мы с ним не справились.

Ему вторит королева:

– На коня, Генрих! Эдуард и Ричард Йорки вот-вот будут здесь, они нас не пощадят! Скорей бежим!

Эксетер тоже вносит свою лепту:

– Скорей! Спешите!

В общем, все в панике. Эксетер, если вы заметили, остается верным королю, хотя и считает, что права Йорка на трон куда убедительнее, нежели права Генриха. Как-то непонятно с ним.

– Мне не страшно остаться здесь, – говорит король. – Но я последую за королевой. Вперед! Поехали!

Если дословно, то: «Остаться не страшусь, но рад идти за королевою». Интересно, что кроется за этими словами? «Я люблю королеву и не хочу с ней расставаться»? Или: «Я следую за королевой как за опытным и разумным руководителем»? Как думаете?

Сцена 6 Там же

Сильный шум битвы.

Входит раненый Клиффорд.

Клиффорд осознает, что ранение смертельно и жить осталось ему недолго. Но переживает он не из-за своей близкой смерти, а из-за того, что с его гибелью число сторонников короля Генриха заметно уменьшится. Мысленно он ведет с королем последний разговор.