Генрих V

Происходящее, и то, что явно радовало общины, заключалось в том, что ответственные за советы королю были, в основном, людьми значительными и опытными, один из которых был наследником престола. Теперь в совете должны были доминировать два человека. Одним из них был принц, который в 1407 году присутствовал примерно на двух третях всех известных заседаний совета, а в 1408 и 1409 годах появлялся там еще чаще, причем его все более регулярные посещения заседаний отражали тот отрадный факт, что его присутствие в Уэльсе требовалось все реже[146]. Другим был Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский, который, трижды послужив Ричарду II в качестве канцлера, принял печати должности 30 января 1407 года на церемонии, на которой присутствовал сам принц. Традиционно принято считать этих людей соперниками, но, по крайней мере, на данном этапе, это было далеко не так. До 1409 года, по всей вероятности, принц занимался делами в Уэльсе; Арундел, чье присутствие в совете означало, что он никогда не был далеко от Лондона, занимался вопросами "основного и материального управления".

В контексте правления Генриха IV эта фраза представляла собой просьбу об ответственном управлении, в котором особое внимание должно быть уделено финансовым вопросам. В течение нескольких лет проблемы управления Англией должны были доминировать над поиском средств восстановления эффективного контроля короны над расходами, которые должны были быть организованы и контролироваться таким образом, чтобы соответствовать призыву к ответственному управлению. В этой ситуации действовали два не всегда противоречивых фактора. Принц, испытывавший нехватку средств для ведения войны с валлийцами, естественно, стремился к тому, чтобы теперь, когда он стал ведущим членом королевского совета, деньги в количестве, достаточном для удовлетворения его военных нужд, были направлены ему, тем более что к 1407 году сопротивление повстанцев, казалось, было сломлено. С другой стороны, наиболее постоянный член совета, канцлер Арундел, возможно, был склонен проявлять большую сдержанность в отношении расходов, поскольку он понимал, что благосклонность парламента зависит от явных признаков того, что деньги, предоставленные королю, должны расходоваться с чувством ответственности.

Кроме того, существовал предел возможного расходования средств. Парламент 1406 года, вырвав у короля уступки по поводу членства в совете, проголосовал только за "скромный налог" в размере одной десятой и пятнадцатой[147]. Не исключено также, что дух экономии должен был быть навязан назначением сэра Джона Типтофта, спикера того же парламента и члена королевского двора с начала правления, на должность казначея этого двора в декабре 1406 года. Не было и речи о том, чтобы короля заставили принять человека, который был ему враждебен: скорее всего, дело обстояло наоборот. Но расходы на двор короля занимали видное место в умах тех, кто критиковал чрезмерные и ненужные королевские траты в прошлом, и назначение человека, который выступал от имени парламента в этих и других вопросах, предполагало, что дни относительной экономии не за горами. Очевидно, что при Арунделе (в частности) и принце члены совета уделяли много времени регулированию финансовых дел, и что совет все больше навязывал свою волю казначейству, одновременно ущемляя финансовую независимость короля и его семьи[148]. То, что эта политика производила благоприятное впечатление на парламент, кажется вероятным: парламент, собравшийся в Глостере в октябре 1407 года, увеличил ассигнования на содержание правительства, в дополнение к налогам на шкуры, шерсть и вино, которые были разрешены для защиты судоходства и торговли[149].

Тот факт, что парламент не собирался до января 1410 года (чуть более двух лет), говорит о том, что тщательный контроль совета над финансами работал достаточно хорошо, чтобы сделать созыв еще одного парламента ненужным. Безусловно, долгий перерыв между созывами парламентами давал шанс правительству, шанс, который должен был усилиться после почти смертельной болезни короля зимой 1408–09 годов, когда, казалось бы, находясь на грани смерти, он поспешно составил свое завещание. Было очевидно, что в сложившихся обстоятельствах совету придется брать на себя все больше и больше обязанностей по принятию решений и выработке политики повседневного правления. Обстоятельства, как ничто другое, подтолкнули принца, теперь уже освобожденного от военных обязательств в Уэльсе, на передний план и дали ему ценный практический урок, прежде чем он успел понять, с какими проблемами сталкиваются люди, наделенные властью.