Генрих V

Каковы были обязанности этого новообразованного органа? Записи описывают их как "постоянный совет короля",[164] назначенный для выполнения решений, принятых в парламенте, при условии, что им будет оказана необходимая финансовая поддержка. Они должны были принести присягу в парламенте, обязуясь давать королю добрые и беспристрастные советы, свободные от всякой предвзятости, в поисках "хорошего и эффективного правления, наряду с благом короля и королевства"[165]. Болдуин предположил, что они принесли свои присяги и получили свои назначения "таким образом, что это указывало на их ответственность перед парламентом"[166]. Было ли это попыткой заставить совет, как орган власти, взять на себя ответственность, которая будет нарушена только в том случае, если парламент не обеспечит финансовую поддержку? Или же это была просто попытка заставить лордов более регулярно посещать заседания?[167] По всей вероятности, присяга была более общей и давалась королю, от которой принц был освобожден, "по причине высокого положения и превосходства его достопочтенной особы"[168]. Тем не менее, положение принца и совета оставалось двусмысленным: перед кем, в конечном счете, они были ответственны? Два года спустя король даст свой ответ на этот вопрос.

Новый совет 1410–11 годов был полностью дворянским и клерикальным; рыцари и придворные были тщательно исключены. Это был опытный, активный и сплоченный коллектив людей (некоторые из них прошли службу в Уэльсе), которых принц держал вокруг себя, еще более преданных ему после того, как к ним добавились епископ Генри Чичеле и Ричард, граф Уорик[169]. Какой должна была быть его политика? Безусловно, реформаторской. Но в то же время, как стало ясно из вступительной речи епископа Бофорта в январе, в условиях внешней угрозы стране вряд ли можно было избежать роста расходов. Ожидалось, что парламент обеспечит их. Со своей стороны, совет с пониманием относился к стремлению к гармоничным отношениям между королем и народом, а также между самими людьми.

При всем этом было признано, что тон петиций, поданных общинами, был критическим по отношению к организации королевских финансов и, главным образом, к двору самого короля. Тем не менее, субсидия, утвержденная 8 мая 1410 года, хотя и казалась достаточной, на самом деле была менее чем достаточной, поскольку последняя из трех равных частей, на которые она была разделена, должна была быть собрана только осенью 1412 года, примерно через два с половиной года. Такие ограничения, которые заставили бы совет очень внимательно изучить все расходы, должны были привести к стремлению не только к экономии, но и к эффективности[170]. Экономия — это одно, и она могла быть достигнута (что и было сделано) путем введения ограничений на выплату аннуитетов короной в 1410 и 1411 годах. Другое дело — эффективность в финансовых вопросах. Одним из шагов к ее достижению было установление приоритетов, а это подразумевало принятие политических решений. Охрана моря (предмет петиции общин в 1410 году) сначала была отнесена к числу приоритетных задач[171]; некоторое количество денег было потрачено на Шотландию и Ирландию, значительные суммы — на армию в Уэльсе,[172] в то время как давление Франции на Гиень должно было вызвать значительные финансовые расходы на оборону. Угроза Кале была тем, что воспринималось наиболее серьезно из всех, и назначение принца капитаном города в марте 1410 года, вероятно, во многом повлияло на это решение. Финансовое планирование со сметой на будущее и сокращение государственных расходов (которые уже снижались) означало, что правительство подстраивалось под наличие финансовых ресурсов для его поддержки.

Сохранившиеся записи поучительны в отношении деятельности правительства в это время. В период с января 1410 года по декабрь 1411 года зафиксировано четырнадцать заседаний совета, на всех из которых присутствовал принц[173]. Очевидно, что финансовые вопросы были в числе главных приоритетов совета:[174] выплата денег на охрану моря и оборону Уэльса, шотландской границы и Гиени; ответ на петицию Томаса, герцога Кларенса, о причитающихся ему деньгах за Ирландию и Гвинед; гарантия займов, сделанных епископом Бубвитом, графом Уориком, лордом Скроупом и бабушкой принца, графиней Херефордской; 29 июля 1410 года было принято решение о стоимости чеканки монет[175]. Очевидно, что король не получал в доход столько, сколько, по мнению его совета, ему было необходимо. Трудности, с которыми столкнулся совет, были символизированы, возможно, непродуманной просьбой о том, чтобы корона получала десятину от духовенства и пятнадцатую часть от мирян каждый год, независимо от того, собирался парламент или нет[176]. Томас Уолсингем, монах из Сент-Олбанса, который сообщил об этом, не испытывал симпатии к этой схеме. И когда в том году парламент предоставил королю финансовую субсидию, он сообщил, что тот сделал это довольно неохотно.