Генрих VIII и его королевы

Кардинал Джон Фишер (1469–1535), епископ Рочестерский (с рисунка Ганса Гольбейна, около 1532). Резко противясь планам короля в связи с разводом, он поддерживал Екатерину во время суда в Блекфрайера и был смещен с поста в 1534 году за отказ признать законным королевский развод. В следующем году он был обезглавлен за отказ признать короля главой церкви.

История падения Анны Болейн еще более противоречива, чем история ее восхождения. Когда Екатерина умерла, все, казалось, испустили общий вздох облегчения. Возможно, теперь Мария станет вести себя не столь вызывающе, когда ее не будет поддерживать несгибаемая материнская воля. Возможно, император будет менее заинтересован во вмешательстве в английские дела и потребует от своего посла, чтобы тот прекратил действовать как подстрекатель. Возможно, те, кто продолжал признавать Екатерину королевой, смирятся теперь со вторым браком короля, и угроза политической нестабильности уменьшится. Часто говорилось о бесчувственности короля и его бестактной радости, но это было вполне понятно в создавшихся обстоятельствах. Несмотря на то, что, по сообщению Эдварда Холла, Анна по случаю траура облачилась в желтое, ее реакция была, вероятно, еще более двусмысленной^[102]

. Теперь было меньше оснований оспаривать ее статус, но в действительности ее больше заботили претензии Марии на статус Елизаветы, а здесь все оставалось неизменным. Может быть, ей приходило в голову, что если она потеряет непредсказуемое расположение короля, то возникнет опасность, что его заставят или убедят вернуться к первой жене. Однако при ее прекрасно развивавшейся беременности и добром расположении Генриха не было, казалось, никаких явных поводов для беспокойства. Анна даже сделана еще одну попытку примириться с Марией, предложив себя в качестве «второй матери» в обмен на признание. Возможно, она попыталась воспользоваться ее бурным отчаянием или действительно испытывала сочувствие. В любом случае, она зря потратила время, потому что Мария оказалась не более сговорчивой, чем раньше. Шапуис был искренне опечален смертью Екатерины и оскорблен поведением Генриха, но поскольку отношения империи с Францией зашли в очередной тупик, не было надежды, что император обратится за защитой к своему кузену. Более того, король уже сказал послу без обиняков, что отношения между ним и его дочерью вообще не касаются Карла^[103]

.

В конце января, однако, события приняли драматический оборот. Анна стала трудно переносить свою беременность, что вызвало у нее депрессию и раздражительность, а 24 января Генрих свалился с лошади, после чего два часа находился без сознания. Он быстро поправился, но испытал тяжелое потрясение. А пять дней спустя Анна в результате выкидыша потеряла сына, и король пережил почти истерический приступ жалости к себе. Был ли этот выкидыш результатом потрясения после несчастного случая с королем, как утверждала сама королева, или результатом кульминации всех трудностей, которые она уже пережила, мы не знаем, но последствия его оказались чрезвычайно серьезными. В конце концов это был второй выкидыш после трех беременностей, и неудивительно, что Генрих должен был почувствовать, на какой он вступил путь. Бог все еще отказывал ему в сыне. С избирательной амнезией, которая была для него типична, он заявил, что его завлекли в этот брак, а Бог этого не одобрил. Этот брак оказался недействительным и никчемным, и ему необходимо взять другую жену. Тревога в связи с этой вспышкой и многие сопутствующие ей обстоятельства — все это исходит из сомнительного источника, т. е. из отчета, представленного Шапуису маркизом Экстером и переданного затем императору. Все это представляется до определенной степени правдоподобным, но мнение о том, что эти довольно дикие мысли, высказанные в момент отчаяния, являются обдуманным политическим заявлением короля, должно восприниматься скорее как высказанное вслух желание. Утверждали также, что к январю 1536 года Генрих уже испытывал интерес к Джейн Сеймур и что Анна объясняла свое несчастье главным образом неверностью короля, за которую она его горько упрекала. Все это подтверждается независимыми источниками, не современными, а скорее всего сохранившимися в устной передаче и исходившими от одной из дам Анны, о чем много лет спустя сообщил Джордж Уайет:

«Поскольку эта женщина была преисполнена скорби, рассказывали, что король пришел к нее и скорбел и обвинял ее в гибели их сына, и услышали, как вырвались слова ее сердечной муки, возлагавшие вину на его недоброту…»^[104].