Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

Позвольте, Ваша милость, мне, самой несчастной из Ваших подданных и самой презренной грешнице в этом мире, не достойной обращаться к Вашему высокочтимому величеству с жалкими просьбами, лишь засвидетельствовать Вам мою смиреннейшую покорность и признаться в моих грехах.

Они не заслуживают прощения, однако, зная, что Вы в великодушии своем склонны миловать даже закоренелых злодеев, я покорнейше на коленях молю о малой частице милосердия, хотя среди всех прочих я менее всего достойна называться и Вашей верной подданной, и Вашей женой.

Словам не под силу выразить мое горе, тем не менее я верю, что Ваше великое сердце снизойдет к моим слабостям, невежеству, ошибкам молодости, ибо я смиренно признаю мои провинности и искренне раскаиваюсь, взывая к состраданию Вашего величества.

Сначала, будучи совсем юной, я, польщенная восхищением Мэнокса, дозволяла ему иногда ласкать меня и касаться сокровенных мест моего тела, что ни мне, ни ему нельзя было делать, помня о благочестии и чистой совести.

Также и Фрэнсис Дерем, уговорами склонивший меня к порочной связи, добился дозволения возлечь на мою кровать в камзоле и лосинах, а впоследствии мы часто, не помню, сколько раз, встречались как муж и жена на любовном ложе, где он раздевал меня донага.

Наши свидания закончились почти за год до того, как Вы, Ваше королевское величество, сочетались браком с миледи Анной Клевской, а продлились не более четверти года или немногим дольше.

Теперь, открыв всю правду Вашему величеству, я смиренно молю Вас не судить излишне сурово тонкую лесть и восхищение молодых людей, а также невежество и слабости неопытных женщин.

Я страстно желала заслужить благосклонность Вашего величества, и меня так ослепило желание мирской славы, что я, не понимая безмерности своей вины, скрыла от Вашего величества мои былые прегрешения. Ведь я намеревалась всю последующую жизнь, в этом и ином мирах, оставаться верной и преданной Вам.

Тем не менее сожаление о моих грехах всегда омрачало радость, каковую дарила мне безмерная, неиссякаемая доброта Вашего величества.

И, передавая на Ваше милостивое рассмотрение признание в моих тяжких смертных грехах, я не желала бы подвергнуться законному суду, а лишь суду Вашей безграничной доброты, жалости, сострадания и милосердия – без коих признаю себя достойной самого сурового наказания.

Она опять обманывала меня! Она опять солгала, солгала даже в ее «чистосердечном» признании. Почему она не упомянула о Калпепере? Я намеревалась всю последующую жизнь… оставаться верной и преданной Вам. Бесстыдство и подлость ее льстивых выражений доказывали, что ей неизвестно об аресте Калпепера. Ее двуличие потрясло меня.