Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Элизабет Блаунт отлично выступила в рождественской живой картине, показанной в Гринвиче. Ее, Элизабет Кэрью, леди Маргарет Гилдфорд и леди Феллингер, жену испанского посла, одетых в костюмы савойских дам – синие бархатные платья, золотые шапочки и маски, – избавили от опасности четверо галантных «португальских» рыцарей, которых изображали король, Саффолк, Николас Кэрью и испанский посол. Королеве очень понравились их «странные наряды», и, прежде чем все участники представления сняли маски, она пригласила их в свою опочивальню, чтобы они еще раз станцевали перед ней. Король выступал в паре с Элизабет Блаунт, и, когда стало ясно, кто есть кто, все много смеялись. Екатерина поблагодарила короля за «хорошо проведенное время и поцеловала его»¹⁹. Неизвестно, были ли Генрих и Элизабет любовниками уже в то время, но, если даже так, они вели себя очень осторожно.

Некоторые авторы полагают, что им не хватало осмотрительности и королева испытывала подозрения, так как в Двенадцатую ночь 1515 года, когда ту же живую картину по многочисленным просьбам разыграли вновь, вместо Элизабет Блаунт в ней участвовала Джейн Попенкур²⁰. Однако Бесси участвовала в другой постановке с переодеваниями, вместе с сэром Томасом Болейном и его младшим сыном Джорджем²¹.

Мы никогда не узнаем, были ли тревоги королевы по поводу любовных похождений супруга одной из причин того, что она потеряла четвертого ребенка – «принца, прожившего совсем недолго»²², – который родился в Гринвиче в феврале 1515 года. Хотя из аббатства Церкви Христовой в Кентербери брали серебряную купель для крещения, имя младенца не встречается ни в одном документе²³.

Вскоре после Рождества до Англии дошла новость о кончине Людовика XII Французского и восшествии на престол его кузена, графа Ангулемского, под именем Франциска I. Генрих был несколько уязвлен тем, что новый французский король был на три года моложе его и, судя по всему, намеревался соперничать с ним в великолепии и воинской доблести. Франция уже добилась культурного господства в Северной Европе, и ее новоиспеченный монарх наверняка собирался окружить себя таким двором, который быстро затмил бы дворы Англии, Испании и Империи. Кроме того, между двумя государями существовало и личное соперничество: снедаемый завистью, Генрих делал все то же, что и Франциск. Он не желал, чтобы его затмевали в чем-либо, и находил утешение в том, что большинство людей признавали его «намного более красивым, чем король Франции»²⁴, с темным угрюмым лицом и длинным носом, как у всех Валуа. Генрих также был значительно благонравнее Франциска, который пользовался дурной славой развратника, при дворе которого плелись любовные интриги. Но когда в сентябре 1515 года новый повелитель Франции одержал блестящую победу над швейцарцами при Мариньяно, Генрих не смог скрыть зависти. Сперва он заявил, что не верит в это, но затем французский посол вручил королю два письма, собственноручно написанные его государем. Когда Генрих читал послание Франциска, «казалось, у него из глаз потекут слезы: так они покраснели от боли, испытанной им при известии об успехе короля французов»²⁵.

Однако, несмотря на зависть Генриха, монархи испытывали искреннее расположение друг к другу. Оба были похожи «не только личными качествами, но также умом, любовью к охоте, в том числе соколиной, строительству, нарядам и дорогим украшениям»²⁶.

Поскольку Франциск был известен как женский угодник, Генрих тревожился за свою сестру. Следуя обычаю вдовствующих королев Франции, та облачилась в белые траурные одежды и вела уединенный образ жизни в Отеле Клюни: ей предстояло оставаться там до тех пор, пока не станет ясно, что она не носит ребенка своего покойного супруга. Ходили слухи, что новый король Франции подумывал о разводе со своей беременной супругой Клод, дочерью Людовика, и женитьбе на Марии, но последняя, похоже, полагала, что он намеревается покуситься на ее добродетель. Это кажется маловероятным, учитывая ее положение и тот факт, что несколько лет спустя Франциск сделал подпись под ее рисованным портретом: «Скорее грязна, чем царственна».

На самом деле Франциск желал выдать Марию замуж за герцога Савойского, однако Генрих полагал, что сестра может найти себе более выгодную партию, и в конце января отправил Саффолка во Францию, велев привезти ее домой. Зная об их взаимоотношениях, Генрих взял с герцога обещание, что тот не будет предлагать Марии брак. Однако он не учел, что Мария, со своей стороны, использует все средства, чтобы привести Саффолка к алтарю, – и 3 марта состоялось тайное венчание. Как только брак был консумирован, Саффолк запаниковал, написал Уолси, признавшись ему во всем и умоляя архиепископа выпросить у короля прощение для них. «Королева не оставила бы меня в покое, пока я не дал бы согласия на свадьбу, – объяснял герцог, – и потому, буду честен с вами, я охотно взял ее в жены и возлежал с нею так, что теперь опасаюсь, не ждет ли она ребенка»²⁷. Генрих пришел в ярость.