Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Так выглядел прием иностранного посла³², который появлялся при дворе только по вызову короля. Европейская дипломатия, как мы ее понимаем теперь, находилась тогда в зачаточном состоянии. Континентальные правители столетиями отправляли друг к другу посланников с особыми заданиями, но понятие постоянного представителя в то время было новым: их стали назначать в XV веке лишь некоторые итальянские государства. Первым послом при английском дворе стал венецианец, это произошло в 1483 году. Фердинанд и Изабелла отправили своего первого постоянного представителя в Англию в 1486-м, а французский посланник, неотлучно находившийся в стране, появился только в 1528-м. Сама Англия держала послов в Испании и Риме с 1505 года.

Большинство дипломатических представителей имели благородное происхождение, были хорошо образованны и знали себе цену. Как правило, они не получали квартир при дворе (это происходило только по воле государя)³³, но обычно подыскивали жилье где-нибудь неподалеку, и платил за него сам король. Джустиниан и его сотоварищи разместились в гостинице «Грейхаунд» и еще трех других домах Гринвича³⁴. Послу полагалось создавать благоприятное впечатление, которое отражало бы статус его повелителя, однако большинство монархов хронически недоплачивали своим посланникам, и тем зачастую приходилось раскошеливаться самим. Генрих всегда одаривал отправлявшихся домой послов набором посуды для буфета.

Обязанности посланника были весьма непростыми: следовало блюсти интересы своего государя, предоставлять ему нужную, часто конфиденциальную информацию в мельчайших подробностях и обычно в зашифрованном виде, а иногда разбираться с трудными случаями, требовавшими предельного такта. Некоторые посланники активно вмешивались во внутреннюю политику страны, куда были отправлены, и, случалось, превышали свои полномочия. Почти все они нанимали шпионов и осведомителей для выведывания государственных секретов или отыскивания скелетов в шкафах вельмож. Многие втягивались в придворные интриги, а некоторые попадали в очень неловкие ситуации, поскольку дипломатическая неприкосновенность соблюдалась не всегда. В этом отношении выделялся Уолси: он строго приказал Джустиниану показывать ему свои депеши перед отправкой в Венецию, а позже задержал папского нунция Франческо Кьерегато и пригрозил расправиться с ним. В 1524 году Уолси перехватил письма имперского посланника Лодевика Фландрского, сеньора ван Прата, и поместил его под домашний арест, так как ему не понравилось их содержание, а затем потребовал отозвать посла³⁵.

Сохранились многочисленные упоминания о том, что Генрих VIII принимал послов за обедом в приемном зале³⁶. Он взял за правило заводить доверительные отношения с иностранными представителями. Король легко очаровывал их и проявлял неожиданное дружелюбие, благодаря чему некоторые иностранцы принимали за чистую монету «секретную» информацию, которую он сообщал. Однажды Генрих так долго разговаривал с венецианским посланником, что тому пришлось извиниться и уйти – у него заболел бок, пока он стоял³⁷. В 1509 году пожилой посол Бадоэр более месяца болел, так как не мог приспособиться к английскому климату; не зная об этом, король вызвал его, а затем, по словам венецианца, «заплакал от жалости, ибо ему показалось, что меня вытащили из могилы»³⁸. Став старше, Генрих перестал проявлять фамильярность, зато стал бахвалиться и пускать пыль в глаза.

Пасквалиго описывал Генриха VIII как «красивейшего монарха, на какого когда-либо падал мой взгляд; выше среднего роста, с очень изящными икрами, светлой и чистой кожей, рыжими волосами, расчесанными гладко и подстриженными коротко, на французский манер, а также с круглым лицом, столь миловидным, что оно вполне могло подойти привлекательной женщине; шея довольно длинная и толстая. Через месяц ему исполнится 24 года»³⁹.

В Майский день 1515 года состоялось представление одной из самых грандиозных живых картин за все правление Генриха. Пасквалиго, Джустиниан и секретарь последнего Никколо Сагудино составили отчеты об этом событии. Рано утром король прислал двоих аристократов, чтобы те проводили послов в Гринвич, где они и «главные лорды королевства», сев на коней, на протяжении двух миль сопровождали королеву, роскошно одетую по-испански, к месту ее встречи с королем. «С ее величеством были 25 девиц на белых кобылах» с расшитой золотом сбруей; эти девушки «все надели платья из ткани с золотыми нитями и очень дорогой оторочкой»; рядом с этими прелестными созданиями, имевшими «великолепный вид», их госпожа выглядела «скорее некрасивой, чем наоборот». Екатерине было уже около тридцати, и по меркам эпохи Тюдоров она считалась дамой средних лет.