Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Двадцать девятого октября 1515 года король присутствовал при спуске на воду нового корабля «The Virgin Mary» («Дева Мария»), который в народе стали называть «Принцесса Мария», в честь Марии Тюдор. Это было огромное стодвадцативесельное судно с 207 пушками, вмещавшее тысячу человек. Вместе с королевой, беременной в очередной раз, Саффолком и всем двором Генрих, одетый в матросскую куртку и бриджи из золотой парчи, вывел корабль по Темзе в море, подавая сигналы своим большим свистком, который звучал громко, как труба. После того как Ратхол, епископ Дарема, отслужил мессу, королева официально дала название судну, а король устроил на борту пир¹⁵.

Государственные дела требовали постоянного внимания. Архиепископу Уорхэму, несколько раз повздорившему с Уолси, становилось все труднее поддерживать свой авторитет лорда-канцлера и примаса Англии в ситуации, когда реальная власть постепенно сосредоточивалась в руках кардинала, проявлявшего к нему открытую враждебность. По свидетельству Томаса Мора, Уорхэм, уставший от публичной жизни, хотел удалиться в свой диоцез. Двадцать второго декабря 1515 года он оставил свою должность. Под Рождество во дворце Элтем король назначил Уолси лордом-канцлером и передал ему Большую печать Англии.

Ни один человек до него не занимал одновременно столько высших постов, как церковных, так и государственных, и не имел таких доходов, которые позволяли ему жить по-королевски. «Кардинал Йоркский есть начало, середина и конец», – писал Джустиниан в 1516 году¹⁶. Заметим, что Уолси упорно трудился, чтобы добиться высокого положения, и был «постоянно занят всеми делами королевства». Король, «денно и нощно» предававшийся развлечениям, с удовольствием перекладывал все государственные заботы на кардинала, «который управлял всем с непревзойденным умением и рассудительностью», указывал один наблюдатель. «Любое важное дело следует сперва обсудить с кардиналом, а не с королем»¹⁷.

Вскоре стало казаться, что власть сосредоточилась при дворе кардинала во дворце Йорк – он пребывал там, пока занимал свою должность, – а не при королевском дворе, и просители отправлялись целовать руку Уолси, прежде чем искать аудиенции у Генриха. Рост могущества Уолси скоро стал очевиден для Джустиниана. Венецианец отмечал, что в 1515-м кардинал сказал бы ему: «Его величество сделает так-то и так-то», меньше чем через год же говорил иначе: «Мы сделаем то и это», а в 1519 году заявлял: «Я поступлю вот так». Посол делал вывод: «Этот кардинал – король, и его величество ни в коей мере не отступает от мнений и советов его светлости»¹⁸. Франциск I считал, что Уолси «мало во что ставит честь своего короля», а у иностранных посланников создавалось впечатление, будто они имеют дело «не с кардиналом, а еще с одним королем»¹⁹.

Придворные группировки быстро обнаружили, что лишились власти. Уолси заправлял всем и в Тайном совете, и при королевском дворе, а также оказывал покровительство от имени короля. «Он предпочитает вмешиваться во все», – писал имперский посол²⁰. При этом Уолси вел замкнутый образ жизни: даже аристократам трудно было получить у него аудиенцию. Доверие к нему короля было безграничным, и никто не осмеливался бросить вызов его власти. Естественно, у многих это порождало горькую досаду.

Глухое недовольство вызывал и роскошный стиль жизни, который Уолси вел благодаря своим церковным доходам и жалованью лорда-канцлера, доходившему, вероятно, до 35 000 (10,5 миллиона) фунтов стерлингов в год. Он жил в великолепных дворцах, как «прекрасный павлин»²¹; слуги числом в тысячу, в ливреях из алого бархата, украшенных вышитой кардинальской шапкой, удовлетворяли все его желания. Ходили слухи, будто повар кардинала «каждый день одевается в дамаст, шелк и бархат, а на шее носит золотую цепь»²².