Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Старое дворянство с пренебрежением и обидой относилось к тем, кого герцог Норфолк язвительно именовал «новыми людьми», вроде Чарльза Брэндона и Томаса Кромвеля, которым титулы и земли достались от короля в награду за верную службу. Пэры считали, что король должен прислушиваться только к ним, его «прирожденным советникам»²³. «Новые люди», в большинстве своем – выходцы из мелкопоместного дворянства и торгового сословия, разжигали ненависть пэров, с гордостью исполняя доставшиеся им должности, щеголяя титулами, полученными вместе с землями, копируя манеры, стиль одежды и быт «старых» дворян. Король прилагал немало усилий к тому, чтобы сохранить мир между двумя элитами, старой и новой.

Отныне джентльмена определяла не способность «жить праздно и ничего не делать руками»²⁴ и не одни только традиционные рыцарские добродетели: воинская удаль, щедрость, гостеприимство, честь, учтивость, благородство и отвага. В правление Генриха понятие «джентльмен» получило более широкое толкование.

В 1509 году было очень немного аристократов, которые учились в университете или увлекались такими интеллектуальными занятиями, как музыка и поэзия. Один лорд утверждал, что предпочел бы видеть своего сына повешенным, чем читающим книгу. «Прежде чем поэтов оценили, – писал сэр Филип Сидни, – наш народ отдавал предпочтение сердца действию, а не воображению»²⁵. Если знатные люди и читали что-нибудь, это были книги, которые отражали ценности их сословия, – романы, труды, посвященные придворному этикету и нравственности.

В Италии же, к примеру, большинство представителей знати отличались образованностью. Генрих VIII был типичным примером одаренного во многих областях, образованного человека, воплощая в себе идеалы итальянского Возрождения. Придворные желали подражать ему; это происходило одновременно с распространением ренессансных влияний, в связи с чем взгляды быстро менялись. Гуманисты утверждали, что истинное благородство заключено в интеллектуальных устремлениях, а не в происхождении.

Прошло немного времени, и для любого джентльмена, желавшего преуспеть при дворе, стали обязательными грамотность, эрудиция, музыкальные способности, а также осведомленность в вопросах права и теологии. Сэр Томас Элиот в своей книге «Правитель» (1531) вдобавок к этому призывал заниматься художествами, такими как живопись и резьба, чтобы джентльмен мог распознать «совершенство, которое проявляется в музыке, скульптуре или мастерстве художника». Особенно большое значение имела музыка: как заявлял Кастильоне, она «не только украшение, но и необходимость для любого придворного». Поэтому большинство отпрысков знатных семейств обучались игре на музыкальных инструментах, и многие дворяне покровительствовали музыкантам.

Джентльмен также должен был держаться достойно, изящно, с безыскусной утонченностью и «во всем проявлять легкую небрежность, совершая любые действия без усилий»²⁶. Честь принуждала его смело демонстрировать свое богатство, с долей беззаботности, так как чрезмерная забота о деньгах отдавала торгашеством. Во всех своих поступках джентльмен был обязан проявлять учтивость и почтение к Богу.

Первым из пэров Англии был Эдвард Стаффорд, третий герцог Бекингем. Потомок Томаса Вудстокского, младшего сына Эдуарда III, герцог мог всерьез притязать на престол и вел жизнь могущественного средневекового вельможи. Его отца, второго герцога Бекингема, казнили за измену в 1483 году, при Ричарде III, а мать, Кэтрин Вудвилл, приходилась двоюродной бабкой Генриху VIII. В возрасте семи лет Стаффорд получил огромное наследство, он был богатейшим пэром королевства с ежегодным доходом в 6000 (1 800 000) фунтов стерлингов.

Бекингем женился на сестре могущественного графа Нортумберленда и состоял в родстве по крови и браку с большинством представителей старого дворянства. Он владел обширными угодьями в двенадцати графствах, располагал многочисленными поместьями, включая Пенсхерст-плейс в Кенте, замки Стаффорд, Макстоук, Кимболтон и Торнбери – великолепную резиденцию, построенную для него в Глостершире между 1511 и 1521 годом; по некоторым свидетельствам, образцом для нее послужил королевский дворец Ричмонд.

Бекингем, тайный советник и лорд-распорядитель Англии, часто бывал при дворе, но не вошел в число ближайших советников Генриха, поскольку стоял слишком близко к трону, чтобы король мог чувствовать себя спокойно, к тому же отличался «высокомерием»²⁷, был заносчив, холоден и не слишком умен. Бекингем любил азартные игры, хотя часто проигрывал, и отлично сражался на турнирах, что обеспечило ему место в ближнем кругу короля, однако непомерная гордость своим происхождением, «вспыльчивость и склонность злоупотреблять словами» превращали его в неприятного компаньона. Ему недоставало дружелюбия, которое Генрих так ценил в своих приближенных, и герцог не снизошел до того, чтобы развить в себе это качество; возможно даже, что Бекингем считал выскочкой самого короля.