Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Вторая беременность королевы проходила гладко, и в сентябре 1510 года начались приготовления к устройству «королевской детской»1. Главной наставницей назначили Элизабет, дочь сэра Роберта Пойнтца, поручив ей отвечать за роды и заботу о младенце; выделенную ей комнату украсили новыми стенными завесами, а «для переноски младенца» сшили одеяльце из темно-красного бархата с длинным шлейфом2.

Следуя установленным обычаям, Маргарет Бофорт ввела строгие правила «относительно родов королевы»³, которые неукоснительно соблюдались на протяжении всего правления Генриха. «Ее высочеству угодно знать заранее, в какой комнате она будет рожать, и эта комната должна быть завешена дорогой аррасской тканью – стены, потолок, окна и все прочее, кроме одного окна, которое следует задрапировать так, чтобы она могла иметь свет, когда ей этого захочется». На гобеленах («аррасской ткани») велели изобразить безобидные сцены из романов, чтобы ни королева, ни новорожденный младенец «не испугались фигур с мрачными взглядами». Указывалось, что пол должен быть «весь устлан коврами» до того, как внесут большую кровать с набитым шерстью матрасом, периной и пуховым валиком под голову; ее следовало застелить простыней из тонкого батиста, снабдить двумя продолговатыми подушками и двумя квадратными с мягким пухом, а также накрыть алым покрывалом, подбитым горностаем, отороченным малиновым бархатом и золотой парчой. Полог и занавески из малинового атласа должны были быть расшиты золотыми коронами и гербами королевы, а полог, кроме того, окаймлен шелковой бахромой голубого, рыжего и золотого цветов. В комнате полагалось поставить алтарь и накрытый гобеленом шкаф для родильных принадлежностей, а также «дорогую купель из собора Кентербери» на тот случай, если ребенок родится слабым и его потребуется крестить без промедления.

Когда до предполагаемого разрешения от бремени оставалось от четырех до шести недель, королева должна была «удалиться в свою комнату» и там в уединении дожидаться родов. В этот день она слушала мессу в церкви, «одетая хорошо, подходящим для богослужения образом», а затем устраивала банкет для всех лордов и дам двора в своем «главном покое». Последний также украшали гобеленами; в нем ставили «трон под балдахином c подушками», чтобы королева могла «стоять или сидеть по своему усмотрению». Подавали «вино со специями», после чего два высокопоставленных лорда провожали королеву до двери ее внутренних покоев, которая открывалась в переднюю перед спальней, где она официально прощалась с придворными и мужчинами – служителями ее двора. Когда королева удалялась, ее камергер призывал всех людей молиться, «чтобы Господь послал ей добрый час». Больше она не показывалась на публике до рождения ребенка.

«Тогда все леди и придворные дамы входили вслед за нею, и никто, кроме женщин, больше не мог находиться в главном покое; женщины брали на себя обязанности мужчин, исполняя должности дворецких, стольников, лакеев и пр.». Ни одного мужчину, даже короля, не пускали внутрь до тех пор, пока не пройдут роды. Все необходимое приносили к дверям главного покоя и отдавали женщинам, временно заменявшим служителей двора⁴. По мере приближения родов священники королевы готовились к тому, что их могут вызвать к роженице в любой момент; назначали вестника, тоже ждавшего того часа, когда понадобится срочно передать новость о рождении наследника королю⁵. Роды были сопряжены с опасностью как для матери, так и для ребенка: около четверти новорожденных умирали. Будущее династии Тюдоров зависело от их счастливого исхода.

В ноябре устроили турнир, продолжавшийся несколько дней, «король сломал больше копий, чем кто-либо другой»⁶. Затем двор переехал в Ричмонд, где королева удалилась в свои покои. В конце декабря у нее начались роды; о «кресле стенаний» больше нигде не упоминается. Похоже, Екатерина рожала на «простых нарах с тюфяком», поставленных в ее опочивальне рядом с большой кроватью⁷, и была в сорочке из тонкого голландского полотна и двойной нижней юбке, которые позднее обнаружили в Гардеробе замка Байнардс среди «необходимых вещей, собранных для нее на время родов»⁸. В то время не существовало эффективных обезболивающих средств. В 1512 году Екатерина послала аббата Вестминстера к своей беременной невестке Маргарите Тюдор с поясом Богородицы, святой реликвией, хранившейся в Вестминстерском аббатстве и выдававшейся на время роженицам из королевской семьи; говорили, что ее наличие в родильном покое облегчает родовые муки⁹. Можно предполагать, что Екатерина считала это средство действенным.