Гены и судьбы

Во-первых, химизация сельского хозяйства и промышленности, ставшая повсеместной во всех развитых странах. Темпы ее из года в год росли, а общее производство химических веществ постоянно увеличивалось. Появились первые серьезные отравления людей, связанные с загрязнением среды.

Во-вторых, экспериментальная генетика все больше и больше подтверждала правило универсальности химического мутагенеза и расширяла круг мутагенов. Уже к середине 60-х годов стало очевидным, что химические вещества способны вызвать молекулярные изменения в генах, а также нарушение структуры хромосом и их числа. Этот вывод был сделан на основании многочисленных экспериментов.

В-третьих, к тому времени были получены доказательства индукции мутаций с высокой частотой при воздействии на объект химическими соединениями без каких-либо других повреждающих изменений в клетке.

И, наконец, в-четвертых. Врачи, ученые, да и люди, весьма далекие от проблем генетики, забили тревогу по поводу участившегося рождения детей с пороками развития конечностей. Они появлялись в основном от женщин, принимавших во время первых трех месяцев беременности снотворное средство — талидомид. Его предложили в широкую фармацевтическую практику в 1957 году, а уже к 1961 году в аптеках многих стран ежемесячно продавали 1400 килограммов этого препарата, или 14 миллионов доз. (Вот каких масштабов за короткий срок достигает потребление широко разрекламированного препарата!)

В 1961 году общественность знакомится с первыми публикациями, выявляющими прямую связь пороков развития конечностей новорожденных с талидомидом. Суровая правда заключалась в том, что каждая четвертая-пятая женщина, употреблявшая это снотворное, произвела на свет малыша-калеку (всего их родилось около десяти тысяч). Естественно, что были предприняты самые решительные меры: в 1961–1962 годах талидомид изымается из продажи.

Последствия его применения в качестве лекарственного средства поставили на повестку дня вопрос о более тщательной биологической проверке химических соединений. Дело в том, что талидомид не вызывает врожденных пороков развития или, как говорят по-научному, тератогенных эффектов у экспериментальных животных и его безвредность для человека вроде бы подразумевалась сама собой.

Но вернемся к генетическим эффектам ионизирующих излучений у человека. Конец 50-х годов. Испытания ядерного оружия в тот период проводятся в атмосфере, так что очень скоро отмечается повышение радиационного фона окружающей среды. И вопрос о последствиях для человека глобального повышения уровня радиации становится одной из главных научных проблем. Велик ли объем генетических изменений, обусловленных этими дозами? Каковы индивидуальные и популяционные последствия новых генетических изменений?

Ответы на эти вопросы хотела знать общественность. И все они требовали фундаментальных исследований. И прежде всего по изучению первичных механизмов радиационно-генетических повреждений, сравнительной чувствительности к облучению разных тканей, разных животных, биологической эффективности разных видов излучений. Мало того, возникла потребность в научно обоснованных прогнозах всевозможных последствий как для природы в целом, так и конкретно для человека.

Так уж случилось, что все эти интересы совпали и с моими личными. К тому же в 1959 году стала известна хромосомная этиология болезни Дауна, что не могло не вызвать заслуженного внимания медиков, в том числе и моего. Мой интерес к хромосомным болезням был еще усилен изучением генетических последствий радиации. Предстояло выявить частоту хромосомных болезней у новорожденных, изучить частоту первичных событий в зародышевых клетках родителей и многое другое. Работа предстояла большая, и меня очень увлек этот поиск.

Необходимо было обследовать тысячи детей, для чего мы, разумеется, широко использовали экспресс-диагностику (повторные же обследования проводили уже не в роддоме, а в семье). Приходилось анализировать и архивные данные, тщательно обдумывать узнанное, сопоставлять факты — в общем, шел типичный, но очень интенсивный процесс научной работы. По рекомендации Н. В. Тимофеева-Ресовского его расширили популяционно-географическим аспектом. В дополнение к основной работе в роддомах Москвы наладили связи с медицинскими учреждениями Тулы, Калуги, Свердловска. К работе подключили врачей роддомов, студенческую молодежь. И уже первые публикации убедили нас в правильности избранного пути (огромное количество запросов на оттиски статей приходило от зарубежных ученых). Но…

Оценка частот хромосомных болезней оказалась лишь частью начатой нами работы. Потому что расчеты радиационных последствий потребовали, с одной стороны, определения исходного уровня, или точки отсчета, а с другой — знания зависимости эффекта от дозы облучения.