Гензигрет

Он повесил нож на шею. Испытания откладываются. Жаль. На ощупь ножны были шелковистыми и тёплыми. Так чтобы им пользоваться, надо его с шеи снимать? Не очень удобно. Снимем, что ж делать. А хочется всё-таки разобраться, как и что, пока никто не видит. Как бы его с цепочки снять?

И нож оказался у него в руке, а на цепочке остался небольшой серебристый, как монетка, кружочек.

Ага.

Гензель пододвинул нож к цепочке, чтобы вернуть его на место.

Нож послушно с ней соединился.

Взял ножны в руку. Хочу снять.

Нож отсоединился.

Хорошо. Мне нужно лезвие.

Из ножен бесшумно появился довольно широкий синий клинок, похожий по форме на папин охотничий нож. Только не стальной, и немного прозрачный. Пластмассовый, что ли?

Клинок с канавкой посредине лезвия. По поверхности – узор, как гравировка. Около ручки и по лезвию надпись. Видно, что надпись. Закорючки в линеечку.

Гравировка, это что-то, вырезанное на металле. Посмотрите в музее на украшенные гравировкой клинки, ножны, огнестрельное оружие или украшения из золота ли серебра или любого другого металла. Красота.

Гензель читать то умеет, но на одном, единственном, своём языке.

Трогать лезвие Гензель не стал. Побоялся порезаться этим странным клинком.

Это был не металл и не пластик. Что-то непонятное.

В общем Гензель, и, заметьте, довольно быстро, разобрался. Нож понимает хозяина, слушается и появляется по необходимости, когда он нужен.

Здόрово!

Проснулась Гретель. Огляделась. Не дома.

Они поговорили, ещё раз пообещали тайну подарков хранить очень строго, и пошли мыться и завтракать.

Завтракали непонятной кашкой, маленькими булочками и соком, непонятно из чего. На вопросы, из чего каша, из чего сок, Ула только улыбалась и отшучивалась. Вкусно и ладно.

Ещё Ула всё выспрашивала Гретель, зачем к ней подходил Хоро-мастер, не напугал ли, о чём говорили. Она с виража на горке увидела, как они разговаривают на лавочке.

Гретель не знала, что сказать. Потупилась. Говорила, он не страшный, даже симпатичный. Сказал, что всё у них с братом будет хорошо.

Короче, пыталась отговориться, болтая не по теме. Ох уж эти женщины. От горшка два вершка, а уже лисы хитрованские.

– Ну, хорошо это хорошо. Он ничем тебя не угощал, ничего не дарил? Нет? Уж мог бы угостить такую симпатичную девочку, – Ула как-то уж очень внимательно смотрела на Гретель, – про них, этот народ, мало что известно, чужих на их острове почти не бывает. А тех, кто бывает, не везде пускают. Островитяне народ загадочный. И удивительные мастера. Они делают такие вещи, которых ни местные жители, ни даже мы понять не можем. Как это сделано, для чего и как работает. И делают только для себя. Редко у кого не из жителей острова появляется такая вещь. Берегут её как самое дорогое сокровище. Тайно. И если кто посторонний узнаёт эту тайну, от хозяина вещи не добьёшься, что это, откуда взялось и зачем нужно.

Гензелю интересно стало: если они живут на острове, то на каких кораблях, или, поправлю от себя Гензеля, правильнее и грамотнее спрашивать, на каких судах они, островитяне, по морям-океанам в этом мире ходят (строго – ходят, а не плавают). Небось, на парусниках?

Улу это развеселило.

– Они на парусниках и просто лодках не столько океаны покоряют, сколько для своего удовольствия катаются.

Забыли?

Практически все в этом мире умеют телепортироваться. Вот они здесь, и вдруг не здесь. Уже там, где им надо.

А кто так не путешествует, так это от лени, или боязно попасть не туда. Вот и просят кого-нибудь опытнее в этих делах запулить их по адресу. Правда, только по адресу здесь, в своём мире.

Ни вы, ни мы, да и никто из известных нам людей в изученных нами далях, так не может. Чтобы без машин, ракет или другой техники путешествовать.

Гензеля ответ не устроил.

– А если надо груз тяжёлый переправить?

– Устроено всё так же, как и у нас с вами. Почти так же. Только немножко удивительнее.

Такие же грузчики складывают для отправки ящики или мешки в одном месте. Связываются и договариваются с адресатом, кому собираются этот груз телепортировать. А там, куда всё это надо отправить, в оговоренное время эти ящики ждёт человек. Он, как маяк, указывает путь. Определяет направление и место.

У одного грузчика энергии на весь груз, конечно, не хватит. Поэтому несколько грузчиков собираются вокруг ящиков и дружно их телепортируют. Отправляют по адресу. Здорово?

– Здорово. Как в сказке, – Гензель прямо восхитился.

Не надо огромных грузовиков, поездов, самолётов. И бензина тоже не надо. Но как то это слишком просто и скучно. Я бы добавил: никакой трудовой грузовой романтики.

Ула за разговорами уже собралась уходить.

– Так, детишки. Сегодня я по делам. Вы сами хозяйничайте, отдыхайте. Еда в холодильнике, сок на столе, сладкое в шкафчике. У вас дома так же? Гуляйте. Лучше в городе, можно и тут. Только в лес далеко не залезайте, ещё заблудитесь. Я буду ближе к вечеру.

Прямо мама с папой. Дела, вечером будем. Адью. Пока, то есть.

Надо решать, чем заняться. Впереди целый длинный, детский день.