Географ глобус пропил

– Лично у меня, – начала она, – складывается ощущение, что дело тут не в знаниях учеников, а в личных пристрастиях учителя, то есть в личности самого Виктора Сергеевича. Насколько я знаю, педагогические приёмы Виктора Сергеевича довольно далеки от традиционных. К песням, которые он исполнял на уроках в первой четверти… – тут смех прокатился по учителям, – …в третьей добавляются ещё и массовые прогулы, инициируемые учителем, катания с горок вместо экскурсий, в которых Виктор Сергеевич участвует наравне с учениками, и многое другое. Сама я лично видела Виктора Сергеевича вместе с учениками влезающим с улицы в окно своего кабинета на втором этаже, а на моё замечание он в присутствии всего класса отреагировал с таким пренебрежением, которое граничит с хамством…

Угроза раскатывала Служкина в блин ещё с четверть часа.

– Итак, Виктор Сергеевич, – закруглилась она, – четвёртая четверть для вас становится решающей. В это время мы формируем педколлектив для работы в следующем году, и я не исключаю, что наш коллектив отнесётся к вашей попытке занять в нём место не очень одобрительно. Впрочем, всё зависит от вас.

Разгромом Служкина педсовет и закончился. Руины Служкина, дымясь, сидели за партой, когда все учителя начали с облегчением вставать и греметь стульями. Служкин не поднимал глаз. Кира, проходя мимо него, помедлила и насмешливо сказала:

– Ну ты да-ал…

Служкин помолчал, кивая головой, и согласился:

– Дал, да потом страдал.

– И это все твои комментарии?

– У париев нет комментариев.

Глава 39 Окиян окаян

На каникулах Служкин сидел дома, и однажды заявилась Ветка.

– Блин!.. – ещё в прихожей начала ругаться она, стаскивая сапоги. – Замёрзла как собака в этом долбаном автобусе!.. Дай, Витька, чаю горячего, а то околею!..

Служкин пошёл ставить чайник, а Ветка кричала из прихожей:

– Уж апрель на подходе, Кама и то вскрылась, а холодрыга собачья! Когда же зима закончится? В лужу ещё вляпалась до колен!..

Она прошлёпала мокрыми носками на кухню, плюхнулась на табуретку и бесстыдно задрала ноги, приставив ступни к батарее.

– У вас ещё греют, сволочи… – завистливо заметила она.

– Как поживаешь? – спросил Служкин.

– Да чего там!.. – махнула рукой Ветка и с ходу принялась рассказывать про какого-то Коромыслова, который ей проходу не даёт.

– Ты, старая дура, заколебала уже, – с досадой сказал Служкин. – Сама-то чего творишь? А ещё на Колесникова наезжаешь…

– Кстати! – перескочила Ветка. – Мне тут девки знакомые описали ту бабу, с которой его видели. Ну вылитая твоя Рунёва! Слушай, дай мне её фотографию, чтобы девкам показать…

– Иди ты нафиг! – обозлился Служкин. – Ещё я не участвовал в твоих дознаниях!..

– Что, всё ещё любишь её? – живо спросила Ветка.

– Вижу редко, а думаю часто… – Служкин пожал плечами.

– Кто ж так любит? – хмыкнула Ветка.

– Это ты, если влюбилась, так в каждом подъезде юбку до ушей задирать готова, – пробурчал Служкин. – А я влюбляюсь аккуратно. Что, по-твоему, мне из-за Рунёвой в реанимации лежать? Или серенады ей петь из кустов в палисаднике?.. Да и вообще: не влюбляюсь я ни в кого. Нафиг. Хватит, надорвался, теперь тяжести не поднимаю. А что там Колесников говорит про Рунёву?

– Говорит, что знает, что ты её любишь, и поэтому не стал бы с ней ничего иметь, потому что тебя уважает.

Служкин издал губами неприличный звук и начал разливать чай.

– Он сейчас-то уже не шляется по ночам, – рассказала Ветка. – Сразу после работы – домой, как и раньше. – Она помолчала и неожиданно с чувством добавила: – Жаль, не успела вовремя его застукать, а то прямо во сне видела, как салатницу ему прямо об башку разбиваю… Слушай, Витька, а может, ты и не любишь Сашеньку-то свою дурацкую?..

– Чёрта тут поймешь, Ветка. – Служкин закурил. – Вроде и люблю её, а к ней не тянет. Тянет к другой девице, училке из моей школы, а жить всё равно хотел бы с Надей. И живу с Надей, а ближе тебя нет никого… Никакой точки опоры в жизни, болтаюсь туда-сюда… Окиян окаян, где же остров Буян? Мечусь в заколдованном круге, а порвать его нечем.

– Тебе нравится жить с Надей? – изумилась Ветка. – Ну не знала!.. Или ты с диванчика обратно на кроватку переехал?

– Не переехал… Так разве в этом дело? У вас у всех об одном только мысли… Молитвы у попа о том, что ниже пупа…

– Ну, раз ты голодный, может, тогда подкрепимся, а? – Ветка хитро подмигнула. – На кроватке. Или на диванчике.

– Надо было тебе на час раньше приходить, – хмуро ответил Служкин. – Сейчас уже Надя вернётся… Кстати, Ветка, она на тебя окрысилась после моего дня рождения. Она думает, что я у тебя ночевал. Боюсь, хреново тебе будет, если она тебя здесь застанет…

– Ерунда, – отмахнулась Ветка. – Я её сумею удержать.

Служкин посмотрел на неё недоверчиво.

– И всё-таки она у тебя стерва, – напрямую заявила Ветка.

– Да нет… – поморщился Служкин. – Ты её видишь только снаружи: в гостях или когда я плачусь тебе… А так она очень милая, ласковая, хозяйственная. Татку любит. Разве ж я женился бы на атомной бомбе? Мне с ней жить очень хорошо.

И тут в замке повернулся ключ.

– Вот и она, – сказал Служкин.