География фамилий

Шадрин (302 чел. — Онеж. у.; 64 чел. — Шенк. у.; 6 чел. — Холмог. у.). Отчество от прозвища Шадра от диалектного шадра — «рябь на лице от оспы». Диалектное слово шадра и фамилия Шадрин продвинулись на Урал и Зауралье.

Шалгунов (57 чел. — Шенк. у.). Фамилия связана с местным словом шалкун — «дорожный мешок» (Боричевский. С. 153). Написание Шелгунов, очевидно, фонетический вариант, так как встречается там же, где и Шалгунов.

Шаньгин (404 чел. — во всех 4 уездах). В северных говорах шаньга — сдобная лепешка с творогом и сметаной.

Шаров (196 чел. — Холмог. у.). Вероятна связь с уральским диалектным шары — «глаза», а не с ненецким шар — «пролив» (в фамилиях на Двине ненецкая лексика не обнаружена).

Шелгунов — см. Шалгунов.

Шелегин (Шенк. у.). Северное слово шелега — «сало морского зверя» (Борич. 153).

Шестаков (во всех уездах). Четвертая по частоте фамилия в губернии; распространена также на Урале и в Сибири, нередка на северо-востоке Вологодской обл. Первоначальное значение — шестой ребенок в семье.

Шиморин (Шенк. у.). Фамилия связана с диалектным глаголом шиморить — «копаться над чем-то, возиться» (Даль. IV. 650, с пометой «архангельск.»).

Широкий (300 чел. — Мезен. у.; 4 чел. — Холмог. у.), Широких (9 чел. — Мезен. у.). Антонимичная пара узкий/широкий стала основой фамилий в своих значениях скудный/обильный; ср. «жить на широкую ногу», «широкая масленица» (см. узкий).

Шитиков (20 чел. — Холмог. у.; 100 чел. — Шенк. у.). В основе — диалектное шитик — разновидность лодки.

Шкулев (89 чел. Онеж. и Холм. уезды). Отчество от прозвища Шкуль. Существование прозвища документировано с 1561 г. — запись в писцовой книге: «против двора шкулева», «васюк шкуль, содовар» (МИЕС. II. С. 476). Прозвище — из диалектного псковского шкуль — «запас», тверского — «кошель», переносно — «скряга».

Штинин (25 чел. — Онеж. у.). Фамилия связана с архаичной формой шти — современная щи, как и фамилия Долгоштинов в д. Труфанова гора Пинежского у. в писцовой книге XVII в., очевидно, из прозвища Долгие шти; ср. неоднократно встреченные Высокие шти (в Муроме 1574 г., Ярославле 1671 г., Симбирске 1678 г.). Не были ли долгие и высокие шти кулинарными терминами?

Шумилов (366 чел. — Шенк. у.; 49 чел. — Онеж. у.; 18 чел. — Холмог. у.). Отчество от нецерковного мужского имени Шумило — «шумный, крикливый». Имя очень часто у русских вплоть до конца XVII в. означало крикливого ребенка. Фамилия на Севере старинная (как и сами имена с -ило — Будило, Твердило, Томило и др.). В Чухченемской вол. близ Архангельска она документирована в 1634 г.

Ядовин — см. Едовин.

Становление фамилий на Севере протекало значительно раньше, чем в средней полосе России, где большая часть крестьянства была закрепощена, а крепостным фамилий не полагалось. Если и возникали «уличные» фамилии, то они, нигде не записанные, легко дробились, менялись, исчезали; основная масса крестьян получила фамилии только после 1861 г. Приводимые исследователями даты различны. М. В. Витов писал: «В Обонежье фамилий в подавляющем большинстве случаев не было в XV—XVI вв.»[121]; П. А. Колесников считал, что «у большинства черносошных крестьян и ремесленников в отличие от крестьян крепостнического центра страны фамилии определялись уже во второй половине XVII столетия»[122]; Г. Я. Симина писала: «Письменные памятники Пинежья свидетельствуют, что фамилии там сложились лишь в XVIII в.»[123]

Кто прав? Становление фамилий не акт, а процесс, который длился не одно столетие. «Первых» фамилий не было: в фамилию постепенно превращались иные именования — отчества и дедичества: иванов, гришин, кузнецов, сорокин, т. е. сын или внук Ивана, Гриши, кузнеца, Сороки. Установить, фамилия это или еще отчество, можно, только располагая документальными данными более трех поколений, а такие случаи исключительны. В документах XVI в. по Ростовской вол. Важской земли (позже Шенкурский у.) встретилась фамилия Няников и в той же волости по переписи 1897 г. 11 семей Няниковых (70 чел.) — фамилия сохранилась в одном месте три столетия. Конечно, такие находки единичны, в документах XVI в. фамилии есть лишь у очень немногих. Со следующего столетия они уже несколько чаще. В 1897 г. Лисицыны и Толстиковы встречены там же, где они документированы в 1652 г. (Богословский. I. С. 88).