Геополитический романс (сборник)

Овладевшего танковым прицелом оператора этот вопрос не занимал. Он смотрел в прицел на озеро, нажимал на кнопки и все повторял: «Фантастúк, фантастúк!»

— Неужели так думают и другие молодые русские люди? — продолжила нелепое интервью журналистка.

— Не знаю, как они думают, — поморщился Леон, — мне кажется, они вообще ничего не думают. Да я сам, если честно, только что подумал. Если человека душат, он должен найти в себе силы отбиться, вздохнуть. Народ тем более. Где взять силы? Все перепробовали. Глухо. Остается последнее: вспомнить, что русские. Иначе: исчезновение с лица Земли. Но русский народ скорее выберет исчезновение, как здесь, в Зайцах. Я не знаю, откуда я могу знать?

Оператор сунул Оленьке под нос черную трубу прицела.

— Он спрашивает, это гаубичный или зенитный? Производство Южно-Африканской Республики? — Оленька, оказывается, неплохо разбиралась и в военных терминах.

— Танковый. Советский, — буркнул Леон.

Лица французов сделались воинственно-непримиримыми, как будто они обнаружили не прицел, а ревущий краснозвездный танк, и не в Куньинском, долженствующем отойти к Эстонской республике, но пока еще российском, Псковской области районе, а в Париже под Эйфелевой башней.

— Вернемся к нашему фермеру, — Оленька устала переводить, у нее получилось «фюреру». — Какое ему отводится место в новом русском государстве?

— Скажем так, не меньшее, чем во французском, — ответил Леон.

— Следует ожидать, что на смену спившимся, выродившимся колхозникам придут трезвые, здоровые, единоличные хозяева?

Леону не понравилось, что она употребила слово «трезвые». Здоровым дядю Петю с натяжкой можно было назвать, но вот трезвым… Особенно в данный момент.

— Она спрашивает, — услышал Леон смущенный голос Оленьки, — это там, случайно, не фермер (Леону опять послышалось «фюрер») — предтеча грядущего русского возрождения?

— Где? — с тоской завертел головой Леон.

— А вон там!

Леон наконец увидел то, что, оказывается, давно видела хитрющая француженка: фермера-фюрера дядю Петю, идущего от озера Святогоровым шагом в расстегнутой или разорванной до пупа рубахе, небритого, с налитыми глазами и с топором в руке. Топор красно и нехорошо поблескивал. Было не разобрать: то ли играет солнечный свет, то ли он и впрямь в крови.

Если люди находятся в здравом уме, подобные сомнения всегда разрешаются в пользу второго.

Некоторое время все зачарованно, как неожиданно приговоренные к казни на внезапно появившегося палача, смотрели на сбившегося со Святогорова шага, воздушно заваливающегося дядю Петю. Каких-то он преследовал одному ему видимых призраков — рубил топором пустой воздух, ревел унюхавшим олениху оленем.

— Эвакуируемся, — тихо скомандовал председатель. — Все к вертолету. Без паники! Успеем.

— У него пена на губах! — отшатнулась от окна Оленька, но председатель поймал ее за руку.

— Я не полечу! — заявил Леон.

— Пиши завещание, — пожал плечами председатель.

Друг за другом спустились вниз.

Дядя Петя снес голову страшному красному георгину на клумбочке под окнами тряпичной бабушки.

Из форточки грохнул выстрел. Пока что Гена упреждающе стрелял в воздух.

«А говорят, слабоумный!» — восхитился его выдержкой Леон.

Выстрел удесятерил дяди Петины силы. Он так глубоко вогнал топор в черную запертую дверь бабушкиного дома, что, изойдя оленьим ревом, вырвал из двери только топорище. Пошел на дверь, как на медведя, с голыми руками и извлек-таки железяку. Заворчав, уселся воссоединять ее с топорищем на крыльцо. Тут воспаленный его взгляд наткнулся на белый с красной надписью «Antenn-2» вертолет. Забыв про бабушку и Гену, укрывшихся за дверью, дядя Петя кенгуриными прыжками понесся к вертолету, в котором уже, как сельди в бочке, толклись французы, Леон, Оленька, председатель и примкнувшая к ним Платина в пушкинских шортах, развевающейся рубашке и в узких слепящих очках.

Пилот спал. Тем не менее сумел мгновенно запустить винт.

Вертолет ревел винтом, готовясь подняться в воздух.

Дядя Петя тоже ревел, жмурился от летящей в глаза пыли, бесстрашно шел на вертолет с высоко поднятым топором, как на Змея Горыныча.

Вертолет взлетел, оставив несостоявшегося Победоносца дядю Петю размахивать топором посреди низко выстелившейся травы.

Над озером пилот развернулся, низко протянул над Зайцами.

Дядя Петя погнался за вертолетом, но споткнулся о корыто у кроличьих клеток. Поднялся и бросился рубить клетки, только щепки полетели.

— Лес рубят, щепки летят, — вспомнил изуверскую поговорку председатель.

Леон отвернулся.

Вертолет кружил над Зайцами.

Операторы чуть не вываливались, снимая расправлявшегося посредством топора с собственным хозяйством дядю Петю — лучшего фермера-арендатора в Куньинском районе, предтечу грядущего русского возрождения.

Часть третья Демократическая осень