Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

Еще он был в приятельских отношениях с Евгением Андреевым, который жил в Поповке. Женя не учился с Гурьяновым (в художественной школе. – Примеч. авт.), мне показалось, они стали приятелями уже в группе, а так как я одно время был прописан у Жени в Поповке и жил у него, то из разговоров помню, как Женя был в гостях у Гурьянова и восхищался его комнатой, полностью выкрашенной в черный цвет, пустой, где только в углу стояла подставка с рыжим париком. Зная работы Гурьянова, могу сказать, что так работал он уже на первом курсе. Творчеством Гурьянова никогда не интересовался. Из круга Тимура Новикова мне ближе другие художники, а работы Цоя и Гурьянова оставили меня равнодушным. Есть еще в Москве художник Иван Дмитриев, он тесно общался с Гурьяновым в период Новой академии.

После окончания училища моя связь с Питером прервалась на долгие годы, но вряд ли мы смогли бы пересекаться, будучи и в Питере, т. к. время выбрало их для перемен, и я отдаю им должное в полной мере, ну, а мне уготована своя дорога и свое предназначение».

Борис Стожаров:

«Я помню, что он занимался в художественной школе и потом спокойно поступил в училище. Помню его дипломную работу: уходящий поезд, с машущей рукой, совершенно простой рисунок, но преподаватели сразу засекли его… Поступил он спокойно, с каким-то своим приятелем. Приятеля не помню, но жил он на Итальянской, и мы там частенько у него тусовались, пили портвейн. Это уже было после школы – Олимпиада, момент отмазывания от армии, когда Георгий в психушку ложился, на 15-й линии(«Клиника неврозов», ГПБ № 7 имени академика И.П. Павлова. – Примеч. авт.). Я даже к нему приходил, приносил поесть. Может, он там недолго лежал, но приходил я к нему именно туда. В армию он не хотел идти, и это был один из методов избежать службы, а других я не знаю. Я-то пошел, долгое время отмазывался, но потом-таки ушел. Я не знаю, сколько он там лежал, – приходил к нему один раз только.

Вкусы у него были весьма разнообразные. То у него Suzi Quatro ни с того ни с сего, то какой-то сборник дурацкий, Gary Glitter, потом вдруг Kiss. Я так понимаю, что его стал интересовать в первую очередь процесс, потому что в то время он уже стал играть. Да, он же был меломаном, записывал, переписывал все это дело, музыку слушал и аппаратуру свою даже пытался как-то усовершенствовать. Я помню, усилитель у него был, он с него деревяшки срезал.

Комната у него была весьма экзотическая, выкрашена в черный цвет. Да, он даже лампочки пытался черными делать. Красил лампочки, а я ему говорил: «Слушай, это же не совмещается. Что толку, что ты их покрасил?» В общем, да, было такое. Стоял усилитель, колонки, магнитофон «Астра» со снятой панелью.

Никаких забавных эпизодов с Георгием не припомню… Нет, ничего такого особенно не было. Болтались по городу, ходили в кино, пили портвейн, курили траву, слушали музыку. Он доставал траву. Я как-то не участвовал в этом, в основном потреблял. И все это происходило у меня дома, потому что у меня тогда уже была хорошая дорогая аппаратура и, естественно, какие-то пластинки. В общем, слушали все это у меня. Тоже довольно громко. У меня тогда был усилитель «Бриг», который мы сожгли, потому что громко слушали. А он дорогой был… Ну, купили другой.

Еще плотно увлекались фотографией! Тогда же дефицит был всех этих плакатов, и мы печатали фотографии. Часами сидели в ванной. Брали какие-то фотографии из прессы, из журналов, которые к нам попадали. Перефотографировали и печатали большую фотографию. Ставили увеличитель на шкаф и в комнате ползали, печатали. Помню, первую фотографию Led Zeppelin напечатали такую здоровую.

Он эти плакаты пытался раскрашивать, но получались какие-то такие красочные яйца, и я все это забраковал. Сказал, что мне такого не надо. Еще, когда мы увлекались одеждой, пытались печатать трафареты. И я, помнится, напечатал трафарет The Beatles – четыре рожи на футболку, а ему не понравилось: он взял и подправил! Я говорю: «Ну, что ты подправил? Теперь это не Ринго Старр, а хрен поймешь кто! Мужик какой-то… Смысл вот твоих подправлений?» Было такое, да… То есть ему не понравилось лицо, но если у Ринго Старра такая рожа, что ты его подправил? Теперь в результате получалось четыре непонятных мужика, на фиг мне такая футболка. Я взял все это и смыл ацетоном. Тогда нитрокраска была и красили пылесосом. Не помню, обиделся он или нет… То есть, конечно, так как он – парень талантливый, а мои художественные познания были намного хуже, то он пытался всячески их исправить…» (Смеется.)

В это же время Георгий играл на бас-гитаре в группе Михаила Погодина на танцах в деревне Карташевская.

Проучившись год в училище им. В.А. Серова, он был отчислен в 1977 году.

Борис Стожаров: