Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

Мы просто пили кофе в компании, болтали, потом пошли к кому-то в гости. Наверное, к «Африке», который тогда квартировал у Некрасовского рынка (ныне Мальцевский рынок, улица Некрасова, д.52. – Примеч. авт.), и наши с Густавом посещения этого «африканского» полусквота стали потом регулярными. И Густаву, и «Африке» я весьма признателен за те наши экскурсии по странным квартирам и мастерским, населенным художниками, поэтами, артистами и другими экзотическими персонажами вроде музицирующих на ситарах компаний хиппи. Для меня такие дела были тогда в новинку. При отсутствии всякого Интернета (в то время каждый искатель новостей был сам себе Интернет) добывать информацию в виде книг, пластинок и западных журналов было делом непростым. Но мы обладали такими возможностями и на этой музыкально-информационной ноте подружились. К тому же кроме «Сайгона» и Рок-Клуба встречаться пытливым юношам и девушкам тогда было практически негде, и все мы попросту ходили друг к другу в гости. Поэтому обычное наше с Густавом совместное времяпрепровождение сводилось в первую очередь к взаимным визитам: либо я, совершив телефонный звонок, ехал к нему на Будапештскую, либо он заходил ко мне на 16-ю линию В.О. без звонка. Телефона у меня в квартире не было. Родителей тоже.

Я свел Георгия со Станиславом Тишаковым. Гурьянову нравилась группа «Кофе». Все мы хотели тогда что-то музыкальное сотворить, и какие-то планы в этой области были, наверное, у всех членов той нашей весьма разношерстной компании. Какие-то разговоры с предложениями где-нибудь что-нибудь с кем-нибудь сыграть были обычным делом.

Да, следует, наверное, пояснить, что всякую западную музыку посмотреть нам тогда было негде. Мистическим образом группу Trio с песней «Da Da Da», буквально сделавшей группу «Кофе», мы увидели в видеокафе (было и такое явление) на Фонтанке. Так что все те, кто все-таки что-то где-то мог посмотреть, автоматически становились главными модниками. И компании создавались в том числе и для совместных видеопросмотров. Музыкальных в основном. Помню общий шок после первого просмотра «Арены» Duran Duran. Это был хит. Мы, разумеется, относились к Duran’цам снисходительно (типа «музычка» для школьниц), но качество продукции этого концерта было ошеломляющим. Для всех нас. Видео-стерео и музыка dolby-dolby, как Цой говорил. И стоит напомнить, что тогда счастливые обладатели видеомагнитофонов буквально под статьей ходили. Риск – это тоже романтика.

Мне поначалу удивительным образом удавалось избегать историй с гопниками. Они стали происходить несколько позже. Уж не знаю даже, каким образом, просто везло, наверное. Однако группа «Кофе» стали настоящими героями скандальной хроники тех дней (это отдельная история), и опыт общения Стаса (Станислава Тишакова. – Примеч. авт.) с деклассированными элементами не раз служил нам всем добрую службу. Достаточно вспомнить знаменитый концертно-танцевальный зал «Сарай» в Бабушкинском саду и его, якобы совершенный нами, поджог. Я был единственным, кто избежал этой милицейской заварухи.

Что касается Юрика, то он ведь переехал в Купчино, как и Стас, кстати, относительно незадолго до описываемого времени, а с психологией жителя центра на окраинах существовать было сложно. Там свои законы.

Да, так вот, Густава с хаером до плеч я уже не застал – в моей памяти он останется teddyboy’ем, конечно. Но я помню его жалобы на местных гопников: «Вот был я с волосами, ко мне бритоголовые приставали. Постригся – волосатые караулят во дворе». Я видел этих ребят, и порой Юра специально просил его проводить до автобуса при выходе из дома и наоборот. Разумеется, наш Стас Иваныч мог с этими ребятами разговор соседский провести. Это он умел и умеет».

В 1982-м Георгий Гурьянов познакомился с Виктором Цоем.

Антон Галин:

«А уже потом, на более позднем этапе, я его с Цоем познакомил. Точно не помню, то ли мы с Гурьяновым к Цою пришли, то ли я с Цоем к Гурьянову. Первое, наверное, предпочтительнее. Вот и все знакомство. А там, как обычно, посиделки с чаем, вином и прочим, прослушивание зарубежных музыкальных образцов. Цой курил траву, а тяжелые наркотики – нет. А Георгий употреблял все, что можно».

Борис Стожаров:

«Цоя я помню. Когда он приходил, сидел в углу, что-то бренчал-мычал, что-то играл. Сам я не пробовал музицировать. Я только слушал и увлекался техническими вопросами. Продать-достать-перепродать. Все эти клубы филофонистов на Римского-Корсакова, все эти толкучки по выходным… Там же они все и тусовались, им же надо было где-то что-то брать».