Теперь переходим к пустякам, то есть к поэзии и прозе. Вы грозитесь прислать всякие вкусные и чудные вещи. Мы в восторге. Но почему так небыстро? Конечно, Вы мне можете возразить и не без резона про кошек (если Вы знаете эту грубую поговорку, [405]
которая была в Пензе, а, м. б., в Петербурге у Вас даже вовсе и не употреблялась?). Но допустим, что употреблялась и что Вы возражаете ей — но все-таки. Прислали ли бы Вы ч<то>-н<ибудь> к сентябрьской книге, вот это было бы правильно, а Вы хотите чуть ли не к декабрьской, под самый занавес, так сказать. Поторопитесь, маэстро. И стихи, и прозу. Будет чудесно. И всем приятно. Если Вы уже написали балладу о дружбе через океан — то пришлите и ее для воспроизведения. В ответ на начало моей баллады, кое даже приведено как эпиграф к этому месиву. Итак, идем дальше. О статье о Вас. Вы знаете, я готов. То есть, готов написать. Еще не решил как — в линии ли статьи о Цветаевой или в линии статьи об Эренбурге (в посл<едней> кн. НЖ). Но готов. Внутренне готов, знаю, что написать (уже есть в душе «мясо» этой статьи). Но беда-то в том, что у меня нет материалов. Есть только «Распад атома». Причем Вы не правы, сейчас меня не стошнило, меня стошнило гораздо раньше, когда «Распад» только что вышел. Ты опоздал на двадцать лет... и все-таки тебе я рада.[406] Нет, без шуток, хоть и тошнит, но «Распад» — ценю очень. Но вот как со стихами? У меня нет ничего. Я ведь из тех, кто не собирает никаких книг. «Маэстро, я не люблю музыки».[407] А для того, чтоб вжиться в Вас — нужно же начитаться. Здесь достать — едва ли ч<то>-н<ибудь> могу. М. б., Вы мне пришлете заказным пакетом (простой почтой). А я Вам также заказно верну все в целости и сохранности. Допустим, что ранних стихов не надо (кое-что помню), но нужно все, что было издано заграницей. Беспременно. Без этого нельзя. А я бы, поехав в июле (первого) опять в тот же лес, в то же стюдьо, где жили с женой в прошлом году (Питерсхем), — там-то вот бы и написал статью, как надо. ИСТОРИЧЕСКУЮ. Ну, как — «Мендель — критик Гете» [408] или ч<то>-н<ибудь> такое добролюбовское. [409] Ей Богу. Даже знаю, с чего начну. Не догадаетесь — с цитаты из Михайловского, да, да — насчет этики и эстетики (про Каина и Авеля). [410] Не пугайтесь, не пугайтесь, Вы, конечно, будете Каином, я Вас не оскорблю никакой неврастенией...[411] Ну, так как же? Можете мне помочь в этом монументальном всечеловеческом деле? Напрягитесь. Попробуйте. Главное, не бойтесь прислать. Я верну все до ниточки. Я аккуратен, как Аенин (ненавижу эту собаку, но знаю, что он был оч<ень> аккуратен, даже педантичен, сволочь!). Итак, жду от Вас ответа, как соловей лета. «Чеховское изд<ательст>во» еще живет, еще вздыхает и официально до 1956 года (сентября) будет жить. Так говорят. Но м. б., будет жить и дальше, говорят, что они скопили (смешное слово! сколько выкинули псу под хвост!) какие-то деньги, кот<орые> им разрешат, м. б., прожить еще. Так что еще не все надежды потеряны. Пишите, пишите.Рад, что отзыв Юрасова понравился И. В. Это гораздо лучше, чем если бы писал я. Рабочее. А это существенней всяких похвал. Одним словом. «Новый журнал» имеет честь просить Вас обоих оказать честь его страницам и присылать все, что сочтете нужно-возможным.
За сим сердечно и дружески Ваш: Гуль-американец.
Сердечный привет Ир. Вл.
Я все мечтаю - выпрыгнуть - устроить что-нибудь в кино иль на театре. А то так работать и жить «надоело столько», как говорил один немец, переводя с немецкого langweilich geworden.
Ваш
М. М. уезжает в самом начале июня и, вероятно, до 15 сентября в Гонолулу. Будет там читать лекции (научная командировка). Вот это приятно!
*Voila, s'est tout (фр.). - вот, только и всего.
64. Георгий Иванов - Роману Гулю. 24 мая 1955. Йер.
24 мая 1955
Г.И.
Hyres, 24 мая 1955 г.
65. Роман Гуль - Георгию Иванову. 11 июня 1955. <Нью-Йорк>.
11 июня 1955
Дорогой Георгий Владимирович,