Георгий Владимов: бремя рыцарства

…одурев от этого маразма и писания объяснительных записок: «Я вот на них львов своих напущу, они им напишут!» – пожаловалась своей подруге Галине Брежневой, которая налетела на папеньку. Генсек, наверное, удивился: из-за какого-то там советского «запорожца» – и такой сыр-бор. Он-то сам предпочитал британские «роллс-ройсы». Но дочку генсек любил, так что приподнял брови. От Елены Юльевны сразу отцепились, и еще какое-то время она продолжала работать, но потом ушла на пенсию (ГВ).

Я вначале не знала, вставлять ли эту историю в книгу, поскольку она никак не связана с литературой. Но в ней – эпоха, в которую жил писатель, непредставимая для других поколений и стран. И совместное эпистолярное творчество двух талантливых авторов. Совершенно бессмысленный, изнуряющий абсурд этой травли длился несколько месяцев и отнял у Владимова колоссальное количество душевных сил. Елена Юльевна держалась, хотя ей было очень тяжело, но Наташа была в кризисном состоянии. Она часто плакала, вспоминала самоубийство отца и страшно боялась потерять обожаемую мать, от которой очень зависела эмоционально. Георгий Николаевич чрезвычайно беспокоился о здоровье и состоянии жены. Отпускать ее от себя он боялся, ходил с ней в магазин и даже к парикмахеру, так как понимал, что она могла налететь, оскорбить, даже ударить преследователей матери, и бог знает, чем бы это кончилось, «заперли бы в тюрьму или в психиатрическую». Ему было очень трудно сосредоточиться на литературной работе, что крайне сердило и угнетало его: «Подумайте, чем должен был заниматься писатель, и еще Владимир Дмитриевич по доброте своей столько времени тратил, нам помогая! Просто кошмар был».

В 1982 году в топливный бак этого старенького владимовского «запорожца» был засыпан килограмм сахарного песка, превративший бензин в своего рода сироп. Страшная месть КГБ за рассказ «Не обращайте вниманья, маэстро» – deus ex machina органов советской государственной безопасности.

Глава пятнадцатая Глазами собаки

Кум докушал огурец

И закончил с мукою:
«Оказался наш Отец
Не Отцом, а сукою…»

Александр Галич.

Поэма о Сталине

Собаки статей не пишут…

Лидия Чуковская.

Процесс исключения

В 1970 году в дверь Владимовых позвонил курьер из Франкфурта-на-Майне с письмом, в котором содержалось предложение напечатать повесть «Верный Руслан» в журнале «Грани», принадлежавшем издательству «Посев». Однако Владимову казалось, что еще не все возможности официального писательского существования на родине исчерпаны, и он отклонил это предложение. Но в 1974-м Владимов «дозрел», и в 1975 году его литературный шедевр – повесть «Верный Руслан» была опубликована в Германии[225].

История написания повести

Тема ГУЛАГа остро интересовала Владимова с молодости. Он пытался представить себе жизнь матери в заключении, потом слышал ее рассказы и с жадностью впитывал свидетельства людей, прошедших через лагеря. Стихи и рассказы Варлама Шаламова, которые Владимов читал в редакции «Нового мира», «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, важнейшая книга эпохи, глубоко трогали его. Но он понимал, что тема «должна созреть, и нужно было найти свой угол зрения».

Работая в «Новом мире», Владимов познакомился с журналистом Наумом Мельниковым: «Тертый человек, бывший космополит»[226]. Однажды, приехав из Казахстана, из города Темиртау, возле которого в сталинское время было много концентрационных лагерей, Мельников рассказал, как там по улицам бегают бывшие лагерные собаки. Еду ни от кого не берут, несчастные, худые, «что фас, что профиль». Когда 7 Ноября или 1 Мая проходит очередная демонстрация, собаки сбегаются со всех сторон, сгоняют всех в колонны и не дают расходиться. Подкармливать их опасно, кидаются. Иначе никого не трогают. Услышанное поразило Владимова: «Я сразу почувствовал, что это мой сюжет».