Георгий Владимов: бремя рыцарства

Это практически дословный рассказ Георгия Николаевича о конфликте, лишившем его любимой работы и средств к существованию.

Когда мы были в гостях у В.П. Аксенова в Вашингтоне, я спросила его об этой истории. Уже отойдя от первой обиды за друга, он сказал, и я записала в тот же вечер его точный ответ: «Жора напрасно с ними так разругался. Они были довольно безобидные, суетились, конечно, чтобы деньги от ЦРУ получать, но журнал-то они ему вести не мешали. А редактор он был замечательный! Всегда там кто-то что-то говорит, всегда в журналы анонимки приходят… И, конечно, там много антисемитов, а где их нет? Не обращал бы внимания. Дело делал прекрасно, деньги получал хорошие. Они бы его не тронули, им тоже скандал был ни к чему».

Я слышала и от В.В. Войновича схожее мнение, в моей записи его слова: «Зря Жора себе так напортил. Журнал при нем был прекрасный, платили очень хорошо. Конечно, они были ему люди чужие, так ведь не детей ему было с ними крестить. Серьезно работать не мешали…»

Войнович, знавший больше подробностей, чем Аксенов, считал, что главной причиной конфликта была Наташа.

Человек более гибкий и легкий, взвесив pro и contra, может быть, нашел бы для себя приемлемый status quo и, продолжая работать и получая деньги, вести журнал. Но Владимов таким человеком не был. Цельность и страстность характера, привычка борьбы, выработанная с ранней юности и обострившаяся во время жизни в СССР, отрицание политических и личных компромиссов и очень высокие нравственные мерки и к себе, и к окружающим, которые сделали его символом мужественного противостояния тоталитарной системе, в эмиграции привели к яростному конфликту с НТС, обернувшемуся для него жизненной драмой, так тяжело сказавшейся на его и его родных последующей жизни.

Василий Аксенов, навестивший их через месяц после увольнения, в июле 1986 года, писал Белле Ахмадулиной и Борису Мессереру: «…эта семья оказалась в трагической и унизительной ситуации. Они сидят на десятом этаже в унылой хрущобе (хоть и с бассейном), по неделям ни с кем не разговаривают живьем, униженные и оскорбленные и, как мне показалось, основательно растерянные и убитые потерей Е.Ю.[402]. Наташка, хоть на поверхности, держится даже лучше, чем Жора; его же я никогда прежде не видел в таком нервном, раздраженном и неуверенном состоянии»[403].

Результат разрыва с НТС был ужасный. Гонорары за книги подходили к концу. Владимовы оформили социальный грант, при котором они получали деньги на оплату квартиры и самые основные нужды. В связи с этим переезд куда бы то ни было был очень осложнен, и Владимовы оказались в изоляции в маленьком, провинциальном немецком городке, без родных, без друзей, без работы, без языка и с минимальным количеством денег. Единственной отдушиной было общение с Львом Копелевым и Раисой Орловой, которых они время от времени навещали в Кельне. Наташа начала писать корреспонденции и критические статьи в «Русскую мысль», Владимов иногда выступал на «Радио Свобода»[404], но все это были нерегулярные случайные заработки. Их одиночество, неблагополучие и начавшаяся болезнь Наташи сделали жизнь очень тяжелой и морально, и материально.

В мае 1990 года во время первой поездки Владимова в Россию в тогда еще Ленинград в гостиницу к нему без предупреждения заявился полковник КГБ М.Б. Жеглов, утверждавший, что был с Владимовым одновременно, хотя и курсом помладше, в Суворовском училище: