Гептамерон

– Госпожа моя, – возразил Иркан, – я далек от того, чтобы ее обвинять. Но если бы капитан был действительно таким добродетельным человеком, каким вы его описали, для нее было бы большой честью иметь его своим кавалером и носить подаренное им кольцо. Может быть, кто-то другой – и менее достойный любви, чем он, – так крепко ее держал за палец, что надеть это кольцо ей все равно бы не удалось.

– Право же, она отлично могла оставить его у себя, – сказала Эннасюита, – никто ведь об этом кольце не знал.

– Ах вот как! – воскликнул Жебюрон. – Оказывается, тем, кто любит, все позволено, и надо только, чтобы никто ничего не узнал?

– Ей-богу же, – вскричал Сафредан, – наказывается не преступление, а только глупость. Ни один преступник – будь то убийца, соблазнитель чужой жены или самый обыкновенный плут, – если только он достаточно хитер, никогда не попадет под суд и люди ни в чем его не будут обвинять. Надо быть только ловким, вот и все! Но иногда порок приобретает над людьми столь великую власть, что, ослепленные им, они совершают глупости. И наказаны бывают всегда глупцы, а отнюдь не злодеи.

– Можете говорить что угодно, – сказала Уазиль, – Господь один – судья этой даме; что же касается меня, то я нахожу поступок ее поистине благородным. А чтобы нам больше не спорить, прошу вас, Парламанта, передайте кому-нибудь ваше право рассказчицы.

– Я с большой охотою передам его Симонто, ведь после двух таких печальных новелл он постарается, чтобы мы больше не плакали.

– Благодарю вас, – сказал Симонто, – вы уже готовы назвать меня забавником, но мне такое прозвище вовсе не по душе. И, чтобы отомстить вам, я докажу, что есть женщины, которые умеют быть в чьих-то глазах целомудренными – и во всяком случае, на какое-то время напускать на себя добродетель, но в конце концов натура их берет верх и они становятся тем, что они есть на самом деле; об этом вы сейчас и узнаете из истории, которую я вам расскажу.

Новелла четырнадцатая

Сеньор Бониве, чтобы отомстить одной жестокой миланской даме, подружился с итальянским дворянином, в которого та была влюблена, но который не имел никаких Доказательств этой любви, кроме уверений и ласковых слов. Чтобы осуществить свое намерение, Бониве дал итальянцу всякие советы, и, последовав им, тот сумел получить от этой дамы все, чего он так долго не мог добиться, и, разумеется, тут же сообщил об этом своему благодетелю. Тогда сеньор Бониве подстриг себе волосы и бороду и, одевшись так, как обычно одевался этот дворянин, сам в полночь отправился к ней и привел свой замысел в исполнение. После того как дама эта узнала, на какую хитрость ему пришлось пуститься, чтобы овладеть ею, она обещала ему, что отныне больше не будет выбирать себе возлюбленных из числа своих соотечественников и остановит свой выбор на нем.