Геракл

Иолай помолчал, глядя в потолок, потом снова обратился к другу:

Геракл, прошу тебя, расскажи… Как там поход за золотым руном? Интересно было?

Слушай, давай про это когда-нибудь потом? Сейчас я очень устал…

Геракл затих, повернулся на другой бок, и через минуту уже храпел. Иолай хотел было растолкать приятеля, чтобы еще некоторое время поговорить с ним, но потом решил последовать его примеру.

Над Лидией стояла тихая звездная ночь.

Немного волнуясь, Геракл вступил в тронный зал.

Омфала сидела на троне и позевывала, изящно прикрывая рот рукой. Она выглядела невыспавшейся и утомленной.

«Нет, не просто так царица отпустила Иолая! — подумал Геракл. — Видимо, завелся у нее еще кто-то. Да и давно пора было такому произойти!»

Неужели милость богов снизошла на меня сегодня? — воскликнула Омфала, заметив в конце зала знакомую широкоплечую фигуру в львиной шкуре. — У меня снова на одного раба больше!

«Своеобразно она встречает отца своего ребенка!» — поморщившись, подумал Геракл. Ее тон не предвещал ничего хорошего. Во всяком случае, Геракл больше не надеялся, что те несколько месяцев, что остались ему до конца службы, он проведет отдыхая от похода.

«И все-таки, нужно показать, что я рад вернуться к ней! — пронеслось в мозгу у героя. — Хотя как может быть доволен зверь, который возвращается в клетку?»

Я исполнил данное тебе обещание, госпожа! — воскликнул Геракл и опустился перед троном на одно колено. — Как только я освободился, я со всех ног поспешил к твоему дворцу!

Он рассчитывал, что Омфала хотя бы выскажет одобрение тому, что он пришел, особенно нигде не задерживаясь. Однако, все произошло иначе.

Царица произнесла со злой иронией:

Но ты пришел слишком рано! Тебе надо было подождать несколько месяцев, и ты вообще мог бы не приходить сюда!

В конце фразы ее голос загремел с самым настоящим гневом. Но Геракл решился переспросить:

Я не понимаю, госпожа… Ты не довольна, что я вернулся?

Я не довольна, что ты так долго отсутствовал! — закричала Омфала. — Как это называется? Я ведь не отпускала тебя на полгода!

«Она очень изменилась», — разочарованно подумал Геракл.

Но он ошибался. Омфала нисколько не изменилась, напротив, она всегда была такой. Все зависело от настроения, а теперь настроение у царицы было отвратительным. И поэтому Омфала спокойно сделала вид, что забыла все те ободряющие слова, которыми когда-то провожала героя на трудное и опасное предприятие.

Как здоровье моего сына? — отважился спросить Геракл.

Что? — наморщила нос Омфала. — Ты, раб, отваживаешься спросить об особе царской крови?

Но ведь он мой сын! — упрямо повторил Геракл. — Разве ты не помнишь той ночи бурной любви, когда зачали мы его?

Омфала позеленела.

— Ничего не помню и помнить не хочу! — отрезала она. — Если что-то и было, то это было до твоего подлого побега! Ведь я тебя ждала, сколько ночей я не сомкнула глаз, сколько подушек промочила насквозь слезами?

Она неожиданно разрыдалась. Геракл с недоумением смотрел на свою госпожу, его давнюю любовницу. Была ли она сейчас искренной? Герой не мог знать этого. «Похоже, что она сейчас сама верит в то, что говорит…» — пронеслось в голове у сына Зевса.

Он сделал движение, чтобы подняться с колен.

Нет! — истерически завопила Омфала и забралась с ногами на трон. — Не вставай! Не приближайся! Стража! Стража!!!

Вбежали встревоженные охранники.

Что случилось, госпожа? — ; спросил старший. При этом он с угрозой посмотрел на Геракла.

Этот негодяй пытался изнасиловать меня! — крикнула Омфала и указала на Геракла пальцем.

У сына Зевса отвисла челюсть.

Ну ты и… — выругался Геракл и поднялся с колен. — Если хочешь знать, я все это время думал о тебе! И прибежал я в опостылевший мне дворец только из-за… Из-за кого бы, ты думала?

Омфала смотрела на него красными от слез глазами, прижимая кулачки к щекам и постоянно всхлипывая. Она поняла, что этот могучий и простодушный раб любит ее и вернулся во дворец из-за своего чувства.

Однако, если бы этот вопрос поставили перед самим Гераклом в более спокойной обстановке, он бы ответил, что вернулся во дворец из-за сына. Точно так же, как и то, что думал он в походе о своем сыне, а не о его капризной матери.

Но зачем несчастной женщине знать такие несущественные мелочи! Если во всех подобных рассуждениях слово «сын» заменить словом «мать» — получится так красиво и мелодраматично!

Вот Геракл и позволил себе такую замену. Надо же было ему как-то доказать Омфале, что он настоящий человек, а она — тяжело было придумать, кто она такая для Геракла…

Рослые стражники схватили сына Зевса, и он не особенно сопротивлялся. Взгляд его постоянно был прикован к Омфале, этот взгляд сверлил царицу, проникал в самые глубокие уголки ее непонятной души, доставал до мозга костей.

Когда Геракла увели, Омфала приказала всем ввалившимся на шум потасовки покинуть зал и, когда осталась совсем одна, принялась плакать навзрыд…

* * *

С потолка подземелья капля за каплей падала вода. Капли летели спокойно, методично, за долгие годы выбив в полу уже довольно глубокую ямку.