Герда

Юлька печально кивнула. Уныло. А мне ее жалко даже стало. У нее явно был талант, кажется. Только непонятно какой – кулинарный или дизайнерский. А может, какой-то общий, дизайно-кулинарный. А еще руки она держала за спиной, ну, я сразу подумал, что у нее там топор. Возьмет и убьет всех, закопает в погребе с прошлогодней картошкой.

Но это оказался не топор.

– Вот, – сказала Юля.

И достала из-за спины желтую жестяную банку. Без этикетки, немного проржавевшую, немного помятую.

– Сгущенка! – обрадовалась Алька. – Давайте сварим! Обожаю вареную сгущенку, а ма редко покупает!

Саша повертела банку и так и сяк, поболтала ею, прислушиваясь. Банка выглядела несъедобно, но есть хотелось.

– Непонятно… Это что?

Юлька пожала плечами.

– В подвале нашла. Там больше ничего нет, только это.

– А вдруг там тушенка? – предположила Саша. – Или горошек?

– Не булькает ведь, – сказала Юля. – Значит, скорее всего, сгущенка. Старая, наверное, уже засахарилась.

– Банка странная, – заметила Саша. – Сгущенку в такой не выпускали.

– Выпускали, – возразила Юля. – Я точно помню, выпускали, я ела.

– Возражения снимаются.

– Это, наверное, не сгущенное молоко, это, наверное, сгущенные сливки. Я помню…

Юля облизнулась.

– За час сварится, – сказала Саша. – Разжигайте мангал, сейчас сковородку притащу.

Юля опять побрела в дом. Так же уныло, как мертвая. Ей бы в зомби-трэш, можно вполне без грима, большая экономия средств.

– Огонь надо развести, – сказала Саша. – Если хотите варить.

– Хотим, – за меня ответила Алька. – Хотим. Хотим.

Саша отправилась к колодцу доставать воду, а я развел в мангале огонь. Причем с первой попытки – у Юли дома оказались охотничьи спички, они горят и под водой, а в мангале особо хорошо. Взял три полена, залил парафиновой растопкой, кинул спичку.

Алька захлопала в ладоши. Герда поморщилась от запаха серы и отступила, Саша принесла ведерко с водой и поставила его на барбекюшницу.

– Будем варить, – сказала Саша. – Все равно делать нечего, а так хоть время пройдет. Иногда время исключительно гадкая вещь. А иногда наоборот.

Вода в ведре не закипала долго, мы стояли вокруг и смотрели в него, грели руки над огнем, и это почему-то было интересно. Я подкладывал в мангал дрова, и вот вода закипела, в ведре забили горячие ключи, Юля засекла время и сказала, что так нужно почти час варить, а пока мы можем спокойно пойти посмотреть окаменелости, здесь недалеко, в карьере.

– Тут и окаменелости есть? – спросила Алька. – Здорово!

– Да нет тут окаменелостей, – сказал я. – Юля шутит.

Мне совсем не хотелось идти в какой-то карьер.

– Есть тут окаменелости, – возразила Юля. – Тут недалеко глину разрабатывали, там много всего нашли. Пойдемте, посмотрим.

Я был против, но девчонки проголосовали «за», и мы пошли смотреть карьер.

Он находился совсем недалеко, по замусоренной тропинке метров триста в сторону холмов – и вышли к большой яме, раскопанной прямо посреди низкорослого перелеска.

Яма оказалась давнишняя и странная, верхний слой почвы был срезан, и под ним обнаружился черный бугристый пласт, вылизанный дождями и солнцем до блеска, посреди этого пласта возвышался рваный гребень, и Алька тут же сказала, что это, конечно же, Ктулху.

– Ну, или какой-нибудь его родственник, – неуверенно добавила она. – У него много родичей, Бегемот, Левиафан… А главный его враг – это Спагетти-Монстр. Но это не он…

– Это хребет динозавра, – уныло объяснила Юля. – Он тут застрял в асфальте.

– Это просто бугор, – отмахнулась Саша. – Но там есть и настоящее, надо спуститься.

Мы спустились в карьер.

– Мама! – выдохнула Алька. – Здорово.

Это действительно было здорово. Выпуклые бугры, похожие издали на божьих коровок, оказались огромными раковинами, раковины как бы вплавлялись в камень, составляли вместе с камнем единое целое. Настоящие, древние. То есть очень древние, миллиард лет им, два миллиарда.

– Это меловой период, – пояснила Юля. – Или триасовый. Какой-то, короче, древний период. Тут море везде было, а мы сейчас на его дне.

Юля зачем-то посмотрела в небо, точно море до сих пор колыхалось там.

– Ап, – Алька погладила раковину. – Они тут водились, плавали, да уж.

Алька приложила ухо к раковине.

– Они звучат, – сказала Юля. – В них слышно древнее море.

– Да, слышно…

Алька закрыла глаза и стала слушать. Я не удержался и тоже приложился к раковине. В первое мгновение ничего, но уже через секунду различил далекий гул, похожий на море, на ветер. Конечно, я понимал, что это иллюзия, что это всего лишь кровь гудит в моей голове, но все равно было интересно. Да и вообще.

Алька направилась к другой раковине.

– А вон эта на черепаху похожа, – воскликнула она.

Углубились в этот парк юрского периода. Окаменелости произвели впечатление не только на нас, на Герду тоже. Она с напряженным интересом нюхала раковины, пыталась что-то подковырнуть когтями и зубами.

– А почему… никто это не изучает? – спросил я. – Это же… наверное, представляет интерес.