Герилья в Азии. Красные партизаны в Индии, Непале, Индокитае, Японии и на Филиппинах, подпольщики в Турции и Иране

Однако в вопросе о характере послереволюционного общественно-политического устройства взгляды Талегани расходились с позицией идейного лидера шиитов аятоллы Рухоллы Хомейни. Хомейни придерживался принципа «вилайят-е факих», в соответствии с которым управление государством должны осуществлять особо подготовленные и авторитетные богословы. Талегани был более демократичен и настаивал на необходимости народовластия и коллективной собственности как главных условий достижения справедливости в послереволюционном иранском обществе. Естественно, что подобная идеология негативно воспринималась более правой частью шиитского духовенства, среди которого были и представители феодальных семей, не желавшие отождествлять установление исламской теократии с социалистическими преобразованиями в социально-экономической жизни страны.

Хомейни против «левого уклона»

Рухолла Мусави Хомейни (1902–1989) возглавлял более правое и консервативное крыло шиитского духовенства. Будучи потомком седьмого имама Мусы аль-Казима, Хомейни относился к «сейидам» – наиболее почитаемому слою иранского общества. Получив традиционное религиозное образование, Рухолла Хомейни еще в молодости встал на путь борьбы с шахским режимом. За антишахские позиции ему запретили заниматься преподавательской деятельностью в религиозных образовательных учреждениях, однако Хомейни запрет проигнорировал и продолжил преподавать нелегально, собирая все большее количество учеников и последователей. К 1960-м гг. он стал одним из наиболее авторитетных представителей шиитского духовенства. Хомейни неоднократно выступал против политики шахского режима и называл шаха не иначе как израильским агентом и «доверенным лицом Израиля».

После того, как 5 июня 1963 г. шахская полиция арестовала аятоллу и поместила его под домашний арест, по всему Ирану прошла волна массовых антиправительственных выступлений. Накал страстей был таким, что полиции и войскам пришлось открыть огонь по демонстрантам. В столкновениях с полицией погибло не менее 400 человек. Напуганный шах решился освободить Хомейни с последующей высылкой за пределы Ирана. Аятолла выехал в Турцию, откуда перебрался в Ирак, а затем – во Францию. В эмиграции шиитский лидер продолжил активную антиамериканскую и антишахскую деятельность. Наиболее негативно он относился к Израилю, США и СССР, которых считал первоочередными врагами исламского мира.

Пока Хомейни находился в эмиграции, фактически главным духовным авторитетом иранских шиитов стал аятолла Мохаммад Казем Шариатмадари (1905–1986). Этнический азербайджанец по происхождению, Шариатмадари также был непримиримым противником шахского режима, однако выступал с менее консервативных позиций. Он утверждал совместимость научно-технического прогресса с исламским вероучением и выступал против принципа теократии, управления страны богословами, который отстаивали Хомейни и его соратники. Позиции Шариатмадари отличались от хомейнистских и по вопросу о направленности внешней политики. Шариатмадари придерживался точки зрения о необходимости развития добрососедских отношений с Советским Союзом, тогда как Хомейни относился к атеистическому советскому государству с крайней степенью негативизма.

До того момента, когда правоконсервативное крыло шиитского духовенства обрело наиболее сильные позиции в антишахском революционном движении, аятолла Хомейни был вынужден «закрывать глаза» на деятельность левых исламских организаций, в которых видел своих тактических союзников по борьбе с шахским режимом и его американскими хозяевами. Однако успех Исламской революции в феврале 1979 г. и последовавшее провозглашение Ирана исламской республикой 1 апреля 1979 г. повлекли за собой постепенные изменения и во внутренней политике страны. Хомейни и его сторонники приняли решение отстранить от реального участия в принятии политических решений целую группу аятолл, чьи взгляды расходились с хомейнистскими. В первую очередь, речь шла о шиитских лидерах и активистах, находившихся на левых позициях. Хомейни подозревал левых шиитов в просоветских настроениях и считал, что они могут быть потенциальными «советскими шпионами». Поэтому после победы Исламской революции новое теократическое руководство страны перешло к организации постепенного выдавливания представителей левого крыла с политической сцены постреволюционного Ирана. Конечно, авторитетных аятолл хомейнистские власти не решались открыто репрессировать, но представители низового звена левых исламистских организаций подвергались преследованию, помещались в тюрьмы и даже уничтожались.