Герман Геринг. Железный маршал

Руководителем технического управления министерства авиации в начале 1936 года Геринг назначил Эрнста Удета, который после Первой мировой войны занимался конструированием спортивных самолетов и владел небольшой фирмой, так что, вопреки распространенному мнению, отнюдь не был профаном в авиатехнике. Он, в частности, предложил идею пикирующего бомбардировщика «Ю-87», По чертежам Удета фирма «Юнкерс» построила два опытных образца, которые испытывал сам Удет в присутствии Геринга и Мильха. Первый самолет разбился, зато второй сбросил учебные бомбы точно в цель.

Но вот организатором и руководителем Удет оказался посредственным. Недаром в свое время командиром эскадрильи «Рихтхофена» предпочли назначить не его, а Геринга. В итоге карьера Удета в люфтваффе закончилась трагически.

Геринг не любил пространных меморандумов. Принципиальные вопросы он предпочитал решать на совещаниях или в личных беседах с исполнителями. Геринг утверждал:

«Чиновник, который не может изложить на двух-трех страницах суть вопроса, не может быть чиновником».

Весной 1936 года Геринга посетил помощник французского военного атташе летчик Поль Штелен. Он родился в Эльзасе, когда тот еще был частью Германской империи, и свободно владел немецким. Геринг прекрасно понимал, что по должности Штелен занимается разведкой, но встретил его в высшей степени любезно. Капитан был польщен, что высокопоставленный генерал, второй по политическому влиянию человек в Германии запросто с ним разговаривает. Штелен поразился, насколько Геринг изменился по сравнению с фотографиями времен Первой мировой войны. Правда, лицо его было по-прежнему красиво. Во взгляде Геринга сочеталось добродушие и жесткость.

В ходе беседы французу стало понятно, что Геринг — человек незаурядного интеллекта. Они говорили об опыте воздушной войны 1914–1918 годов. Геринг высоко оценил смелость французских пилотов.

После той встречи между немецким генералом и французским капитаном завязалась дружба, которую Геринг удачно использовал в дипломатических целях. Так, в мае 1937 года он говорил Штелену:

«Наше преимущество перед вами в том, что нам пришлось начинать на пустом месте. Мои сотрудники — люди энергичные, обладающие богатым воображением и передовыми идеями. Все это воплощается в новых самолетах».

Глава люфтваффе стремился преувеличить мощь германской авиации, чтобы напугать потенциальных противников.

Тем временем 7 марта 1936 года германские войска по приказу Гитлера вошли в демилитаризованную Рейнскую область. Франция и Англия отреагировали на очередное нарушение Версальского договора довольно вяло. Значит, можно было смело развивать и боевую авиацию, не опасаясь активных ответных шагов со стороны держав Антанты.

В июне 1936 года вместо погибшего Вефера начальником командного управления министерства авиации стал баварец, генерал-майор Альберт Кессельринг. 1 августа командное управление было преобразовано в Генеральный штаб Верховного главнокомандования люфтваффе (ОКЛ).

Геринг и Кессельринг стали формировать первое соединение люфтваффе, которому предстояло в самое ближайшее время пройти испытание в бою. Дело в том, что в конце июля 1936 года Гитлер решил поддержать генерала Франко, поднявшего мятеж против республиканского правительства Испании. Помощь была оказана вооружением и боевой техникой, прежде всего самолетами.

Уже 26 августа немецкий летчик на «Хейнкеле-51» сбил первый республиканский самолет. К ноябрю 1936 года на стороне Франко сражалось уже 200 «Ю-87» и «Хе-51». Они были объединены в легион «Кондор» под командованием генерал-майора Гуго Шперле. Для Германии испанская война стала прекрасной возможностью испытать люфтваффе в деле, против сравнительно слабого противника, но обладавшего благодаря советской помощи современными типами самолетов. Всего в 1936–1939 годах летчики-добровольцы легиона «Кондор» сбили в Испании 277 самолетов противника и потеряли 96 (в том числе 56 — в результате несчастных случаев), завоевав господство в небе благодаря новому истребителю «Ме-109».

Кессельринг стал одним из немногих руководителей люфтваффе, который после войны, несмотря на смертный приговор, замененный пожизненным заключением, рискнул в мемуарах посвятить несколько добрых строк рейхсмаршалу: