Герман Геринг

Глава 22 Ночь над Германией

Ни одного еврейского дома не осталось нетронутым. Толпа, подстрекаемая к безумию, глумилась над беззащитными людьми. Запуганный средний класс таращился на нацистского монстра, как кролик на удава.

X. Б. Гизевиус. О событиях «Хрустальной ночи»

Летом 1938 г. Германия выглядела мирной и процветающей страной, а ее граждане — полными энтузиазма и уверенности в себе. Количество безработных составляло всего 218 000 человек (против 4,5 млн в 1933 г.), и это в то время, когда в Англии насчитывалось около 2 млн безработных, а в США — 10 млн! Фактически работой было обеспечено все трудоспособное население, потому что германские статистики включали в число людей, не имеющих работы, всех тех, кто не мог или не хотел работать по найму. Чтобы обеспечить выполнение четырехлетнего плана, Геринг призвал увеличить продолжительность рабочей недели и широко использовать на производстве женский труд.

Гитлер потребовал увеличить численность люфтваффе в пять раз, и Геринг обещал ему это сделать, хотя и знал, что это невозможно — просто неосуществимо практически! Офицеры генерального штаба поражались его способности лгать фюреру в таком важном вопросе, но Геринг махнул на все рукой: он был уверен в том, что люфтваффе все равно разгромят любого противника, а новая война казалась ему далеким, почти невероятным делом. Он с пренебрежением относился к программе строительства бомбоубежищ и развития противовоздушной обороны, полагаясь целиком на силу истребителей люфтваффе, которых считал лучшим средством защиты от авиации противника; эту мысль он пытался внушить и фюреру, но тот настаивал на обязательном выполнении всех оборонных программ. В 1943 г., после усиления налетов англо-американской авиации на Германию, он жестоко выбранил Геринга, припомнив ему свои указания, данные в 1938 г., но было уже поздно. Все дело заключалось в разнице взглядов двух нацистских вождей: Гитлер желал войны и знал, что она будет, Геринг (так говорили) не хотел войны и не предвидел ее.

Тем не менее, указание фюрера «о пятикратном росте люфтваффе» нужно было как-то выполнять, и это стало для министерства авиации сущим кошмаром: ведь в таком случае следовало ввести в строй и содержать 19 000 самолетов, из которых только половина являлись боевыми. Чтобы задействовать такую армаду, пришлось бы ввозить большую часть авиационного горючего, вырабатывавшегося в то время во всем мире! По расчетам Мильха, для выполнения этой программы требовалось довести к 1942 г. выпуск самолетов до 31 000 машин в год, и из них 7700 машин должны были представлять собой бомбардировщики «Ю-88» и «Хе-177», которых в 1938 г. еще не существовало «в металле» (как выражаются конструкторы). Техническое управление, возглавляемое Уде-том, планировало, доведя выпуск самолетов до 500 машин в месяц, постепенно наращивать это число, чтобы достигнуть в 1941 г. производительности 1000 машин в месяц, что и было выполнено в действительности (это составляло меньше половины, количества, намеченного фюрером). Все это показывает, что Геринг, как ни трудно в это поверить, о полной серьезностью отнесся к заявлению Чемберлена о «мире на всю нашу жизнь»!хотя и неизвестно, был ли искренен, произнося эти слова, сам английский премьер-министр, к которому сразу и навсегда прилипла презрительная кличка «умиротворитель»).

Странно, но Геринг перестал понимать и своего обожаемого фюрера, который после Мюнхенской конференции неожиданно начал выказывать грубую агрессивность по отношению к Британии. Геринг чувствовал, что Гитлер от него отдаляется, и не знал, как поправить положение. Вскоре произошло еще одно событие, усилившее его тревоги.

9 ноября 1938 г. Геринг прибыл в Мюнхен на празднование 15-й годовщины памятного для него «Пивного путча». Воспоминания о полученном тогда страшном ранении расстроили его, и он едва дождался конца мероприятий, чтобы побыстрее уехать в Берлин специальным поездом. Однако еще до его отъезда поступило известие о том, что в Париже скончался советник германского посольства Эрнст фон Рат, застреленный 17-летним евреем, беженцем из Германии, явившимся в посольство, чтобы убить германского посла. Мотивы убийства объяснялись как-то невнятно. Фон Рат, по иронии судьбы, не был антисемитом и даже (как выяснилось позже) был настроен против нацистов. Он встретил своего убийцу в приемной, вежливо спросил его, чем может помочь, — и получил в ответ пулю, предназначавшуюся послу.