Герман Матвеев "Семнадцатилетние"

— Но тогда зачем же вы развиваете такие странные теории? Что значит: принцип свободного воспитания? Если вы уделяете ей внимание, — значит, вмешиваетесь в ее желания; значит, направляете ее развитие и тем самым принуждаете ее поступать, с вашей точки зрения, более разумно. Личный ваш пример, личный ваш вкус, режим всей жизни в семье — все это влияет на развитие ребенка. Разница здесь в том, что некоторые делают это грубо, деспотично, а вы, вероятно, делаете это незаметно, не насилуя воли... Я не могу себе представить условий, при которых бы личность могла развиваться свободно, в том понимании, какое вы вкладываете в это слово. Даже искусственно нельзя создать таких условий. Всегда будет какое-то влияние... Чаще всего сторонники такого свободного в кавычках воспитания превращаются в пассивных наблюдателей и этим толкают своих детей на порочный путь... А потом удивляются. Почему у них выросли плохие дети? Кто виноват?.. Вот вы сказали, что постоянно напоминаете Лиде о трудностях, что академик вы, а не она. Это и верно и очень хорошо, но что вы делаете для того, чтобы она не только на словах готовилась к этим трудностям?.. Кто у вас так хорошо натирает пол? — неожиданно спросил Константин Семенович.

— По-ол? — с удивлением протянул академик и засмеялся. — Я понимаю, о чем вы хотите сказать. Мы с ней однажды говорили на эту тему, и она очень резонно мне ответила: «Папа, если будет нужда, я сумею сделать все сама, даже белье стирать».

— И вас вполне устроил такой ответ?

— Он меня устроил потому, что я как-то не могу представить Лидусю остро нуждающейся... А почему она, собственно, будет нуждаться? Через пять-шесть лет она самостоятельный человек, дипломированный специалист! Но в принципе я не возражаю. Я за трудовое воспитание. Больше того! Я, например, не понимаю, почему Академия педагогических наук ничего не делает в этом направлении. Ведь средняя школа никаких трудовых навыков не воспитывает у ребят! Ежегодно у нас выпускают полмиллиона молодых людей, ничего не умеющих делать. Весь уклад, режим, все программы средней школы вырабатывают из детей, в лучшем случае, канцелярских работников... Средняя школа ориентирует молодежь только на высшие учебные заведения, и если она туда почему-нибудь не попадает, — ребят нужно снова и довольно длительно учить, что бы они стали пригодны к производительному труду. А ведь они учились десять лет! Зачем им эти многочисленные, иногда догматически усвоенные знания? Разве они могут применить их в сельском хозяйстве, на заводе, на транспорте? А представление о собственной персоне у них большое! Девушка, окончившая десятилетку где-нибудь в сельском районе, смотрит на землю, которая ее кормит, уже как на грязь. Она, видите ли, не хочет копаться в грязи! Она считает себя образованной и требует себе «чистой» работы.

— Вот тут я с вами согласен, — сказал Константин Семенович, поднимаясь. — Несмотря на указание, на требование Ленина, политехническое обучение мы не проводим и относимся к этому формально. Трудовых навыков детям не даем и нацеливаем их только на высшее образование... Это неверно! Тут нужно что-то делать...

— А знаете что? — задорно спросил Сергей Иванович.

— Что?

— Нужно специализировать школы. Дать им уклоны... Да, да, да! Подождите возражать! Сначала выслушайте.

Константин Семенович насторожился. Мысль ученого как-то перекликалась с его мыслями о политехнизации. Он сел обратно в кресло и приготовился слушать.

— Прежде всего установим следующее... Вы, как опытный учитель, должны ответить мне на такой вопрос: сколько молодых людей, получающих аттестат зрелости, имеют ярко выраженное дарование, способности или хотя бы склонности?

— Трудно сказать.

— Ну все-таки?

— Меньшинство.

— Как же молодые люди выбирают себе будущую профессию?

— Это зависит от разных причин. Влияние родителей, прочитанные книги, общие задачи, стоящие перед страной, умение учителя заинтересовать своим предметом...

— А в некоторые институты привлекает даже повышенная стипендия!

— Бывает и так, — согласился учитель. — Для того ее и повышают.