Герман Матвеев "Семнадцатилетние"

В это время пришла пожилая, круглолицая, с заплывшими глазками женщина. Она была одета в пышное с воланами платье темно-фиолетового цвета. В ушах болтались голубые шарики на тонкой цепочке, на груди приколота круглая брошка, а на пухлых пальцах кольца. Она подошла к Константину Семеновичу и бесцеремонно протянула руку:

— Здравствуйте!

— Наша домоправительница, Прасковья Андриановна, — с запозданием представил ее Сергей Иванович.

— Это она для вас нацепила все свои драгоценности, Константин Семенович, — усмехнулась Лида.

— Ну, уж ты и скажешь, Лидочка, — жеманно проговорила Прасковья Андриановна, чинно усаживаясь за стол. — Разве это все?

С появлением этой домоправительницы учителю стали понятно, что он был прав: хозяйки в доме нет. «Много лет назад приехала из деревни вот эта Прасковья, — подумал он, — устроилась у Вершининых и стала своим человеком. Ничему она за это время не научилась, ни и чем не нуждалась, и все ей сходило с рук. Отчета от нес не требуют, ни во что не вмешиваются, а потому и хозяев своих она ни во что не ставит. Очевидно, и тут свободное воспитание».

— Папа, мы тебя ждем, — напомнила Лида.

Сергей Иванович звонко захлопал в ладоши, хотя и было совсем тихо.

— Ну-с, дорогой гость... Надеюсь, вы не откажетесь? — сказал он, беря бутылку с водкой. Вопросительно взглянув на Константина Семеновича, наполнил его рюмку и налил себе. — В целях борьбы с алкоголизмом, дамам предписывается пить только красное, — провозгласил Сергей Иванович, наливая в Лидину рюмку кагор.

— Что вам положить, Константин Семенович? — спросила Лида. — Остренького? Папа, например, любит селедку...

— Пожалуйста!

— Селедку я всегда сама делаю, — Похвасталась Лида. — Паша так не умеет.

— У всех налито? — спросил Сергей Иванович и поднял рюмку. — Говорят, что русский человек без повода не пьет. На этот счет даже есть много анекдотов. Повод у нас, конечно, исключительный, но, знаете, Константин Семенович, не хочется как-то попросту... «со свиданьицем». Настроение сегодня почему-то приподнятое, — сказал он каким-то извиняющимся тоном и, подумав несколько секунд, заговорил торжественно и с чувством: — Нет дела более благородного, более ответственного и трудного, чем воспитание молодого поколения. Вам, учителям, доверило государство и вот мы, родители, самое дорогое, что у нас есть... От вас, в очень большой мере от вас, зависит сделать их упорными, стойкими, трудолюбивыми, образованными... Ну, одним словом, настоящими людьми...

Сергей Иванович замолчал, чтобы собраться с мыслями, но Лида воспользовалась паузой и не дала ему продолжать.

— Все понятно! — сказала она, вставая и чокаясь с учителем. — За учителей вообще и за Константина Семеновича в отдельности!

— Вот-вот. За учителей вообще и за вас в отдельности! — подтвердил с улыбкой академик. — Она у меня противница пышных фраз и всякой парадности. А я не могу так утилитарно...

— Папа... водка выдохнется!

— Сейчас, Лидуся, — поморщившись, остановил ее Сергей Иванович. — И знаете, Константин Семенович, я встречаю среди современной молодежи много таких вот рационализаторов в кавычках. Во времена моей молодости выпить рюмку водки... это было связано с каким-то событием. Мы часто собирались, спорили, веселились, но водка нам при этом была не нужна. А теперь?.. Если собралась компания, смотришь, обязательно и бутылочка появилась. Впрочем, может быть, это в моем лице отживающее поколение ворчит на новое...

После первой рюмки Сергей Иванович с аппетитом закусил и обвел всех веселыми глазами:

— А вы знаете, друзья мои, я так давно не пил, что даже забыл, какая она на вкус — водка-то! Придется немедленно повторить. — Выпьем теперь за новое поколение вообще и за присутствующее в отдельности. — А тебе, моя умница, — повернулся он к дочери, — желаю тебе отлично закончить школу!

— Наилучших тебе успехов, Лидочка! — громко пожелала Паша.

Лида повернулась к учителю и, не протягивая рюмки, с улыбкой ждала. Выражение глаз девушки напомнило Константину Семеновичу ее утреннее выступление на дискуссии, когда она чуть не поссорилась с Тамарой. Видимо, вопрос о счастье имел для нее какое-то особое значение.

— А я желаю вам, Лида, чтобы вы не прошли мимо своего счастья... и не ошиблись в нем.

В глазах у Лиды появился испуг, и, чтобы скрыть свое смятение, она резко повернулась к отцу.

— Ну вот, папа... слышал? — взволнованно сказала она и глубоко вдохнула в себя воздух, словно собиралась нырнуть под воду.

Сергей Иванович, кивнув головой, выпил. Через минуту он снова заговорил о школе, утверждая, что педагогика — это искусство, а не наука, и что в школе много хороших преподавателей, но, к сожалению, мало хороших педагогов.

— Папа, не надо сегодня больше серьезных разговоров... — умоляюще попросила Лида. — Константину Семеновичу, наверно, и в школе они надоели. Я лучше музыкой вас угощу. Хотите? Нам недавно привезли радиолу...

Не дожидаясь согласия, она ушла в гостиную, и скоро там с большой силой зазвучал симфонический оркестр. Лида вернулась на место.

— Хорошая радиола! Правда?

— Звук прекрасный!