Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

Сам Моор пишет в упоминавшемся выше отчете австро-венгерскому посланнику в Берне о себе в третьем лице, как о бывшем редакторе «Тагвахт», «который не принадлежит к Циммервальдским левым и заменить которого одним из своих «радикальные» горячие головы не решаются». Посланник заметил по этому поводу в своем докладе: «Своего намерения поехать в Россию Моор не осуществил, потому что как раз в середине июня поднялся большой шум из-за аферы Гоффмана – Гримма. Он не является принципиальным противником Гримма и Циммервальдских левых, но, несмотря на различные хорошие рекомендации к ведущим русским политикам всех направлений, его бы слишком строго контролировали из-за его известной симпатии к странам Центральной Европы, что помешало бы ему действовать». Посланник вполне верно видит позицию Моора: не принадлежа непосредственно к Циммервальдским левым, от чего его удерживали, вероятно, не только внутришвейцарские партийные обстоятельства, но и его собственное понимание развития социалистической мысли в Европе, он относился к большевикам по меньшей мере доброжелательно. Наверняка ему, как и Густаву Майеру, импонировали их энергия и революционная последовательность, недостаток которых у немецких правых социалистов последний так мучительно переживал.

После того как Моор, находившийся с конца мая по начало августа 1917 г. в Стокгольме, съездил на короткое время для отчета в Берн, он снова вернулся в середине августа на север. Наверняка он вернулся в Берн после того, как в сентябре стало совершенно ясно, что конференция не состоится. Если он являлся агентом Байер (Baier или Beier), которого вел Нассе, за что говорит очень многое, то Моор поехал в начале декабря 1917 г. в Россию через Берлин, чтобы вернуться туда в мае 1918 г. Это совпадало бы с замечанием Карла Радека в его берлинском дневнике, что Моор сразу же после победы революции поспешил в Россию[353]. Во всяком случае, в августе 1918 г. он снова был в Берлине и в Берне, чтобы подготовить свою вторую поездку в Россию, где он находился в течение 8 – 9 месяцев, чтобы затем в начале марта 1919 г. вернуться через Стокгольм в Берлин. Интенсивные старания Карла Моора сделать эту поездку плодотворной для улучшения немецко-русских отношений подтверждаются документами, приведенными в приложении.

1 августа 1918 г. Моор, он же Beier, подробно сообщил о многочисленных беседах, которые он вел в Берлине с советским послом Иоффе, а также с Красиным, Сокольниковым, Лариным и Менжинским. «Красин через 8 дней хочет поехать в Москву, Иоффе тоже, на несколько дней. Оба очень хотят взять меня с собой»[354]. Автор отчета резко полемизировал с систематическим распространением неверных сведений о положении в России. По его словам можно было бы понять, если бы этим занималась Антанта, «так как большевики, заключая сепаратный мир с Германией, не особенно заботились о благополучии Антанты. Но как может немецкая пресса собирать повсюду всякую бессмыслицу, все неблагоприятное о большевиках, менее понятно. Ибо в совершенно понятных интересах Германии с ноября 1917 г. и по сегодняшний день – сегодня даже больше, чем раньше – поддержание, а не свержение власти большевиков». В результате своих переговоров с Иоффе и другими большевиками, которые говорили с ним, по его словам, со всей открытостью и ничего не приукрашивая, автор отчета выдвигает следующий тезис: «Длительность власти современного русского правительства гарантирована, она никоим образом не ставится под сомнение восстанием левых эсеров[355]. Фундамент ее существования еще не подорван».

Подготавливаемая Моором поездка в Россию вызвала в начале августа 1918 г. яростные дебаты в швейцарской прессе. 11 августа было опубликовано сообщение о том, что Моор выехал в Берлин после беседы с членом Федерального совета Шультесом. Австрийский временный поверенный в делах барон де Во (de Vaux) сразу же предположил, что за этой поездкой скрываются немецкие поиски мира с помощью нейтральных социалистов[356]. Газета «Трибюн де Лозанн» назвала Моора в этой связи «персона гратиссима» для советского правительства, который во время своего пребывания в России будет соблюдать также и швейцарские экономические интересы. Официальное опровержение шефа швейцарского департамента народного хозяйства Шультеса от 13 августа содержало следующую информацию: беседа с Моором имела место, однако инициатива исходила от Моора, который сообщил, что русское правительство пригласило его в Москву; официального поручения от швейцарского правительства Моор не получал. Это успокоило дружественных к Антанте жителей Французской Швейцарии, тем более что уже появились слухи о планируемом признании советского правительства Швейцарией и о назначении Моора посланником в Петроград.