ГЕРМАНИЯ НА ЗАРЕ ФАШИЗМА

Многие банкиры и промышленники считали такие опасения оправданными. Если они и были разочарованы в Гитлере после террористических перегибов коричневорубашечников и неудачи его летних переговоров с «Центром», победа коммунистов на выборах вновь вернула их в лагерь нацистов. «Должны ли мы позволить нацистам сломать себе шею, – выразил один из промышленников широко распространённое в этих кругах сомнение, – чтобы вся лавина обрушилась на нас? Это будет конец!» «Когда 6 ноября, – свидетельствовал на Нюрнбергском процессе другой представитель деловых кругов, – партия национал-социалистов потерпела серьёзную неудачу и, как нам показалось, прошла свою высшую точку и двинулась к упадку, её поддержка немецкой тяжёлой промышленностью стала вопросом первостепенной важности». «Дойче фольксвирт», широко читаемая банкирами и промышленниками, предостерегала, что любая попытка ввести нацистское движение в русло нормальных правительственных процедур окончится катастрофой, Причём это произойдёт не «из-за его программы, которой попросту не существует, а из-за весьма специфических моральных и духовных ценностей». Каким канцлером может стать человек, который связывает свою честь с судьбой убийц в Потемпе и который недавно спас двух террористов от заслуженного наказания, сделав их депутатами рейхстага? (Двум депутатам от партии нацистов было предложено уйти в отставку, чтобы освободить место для этих двух осуждённых.) Нельзя достичь взаимопонимания с человеком, который отрицает самые элементарные моральные ценности, как бы он ни уверял, что будет действовать в рамках закона. Но на подобные предостережения никто не обращал внимания. Бизнесмены не видели причин избегать Гитлера, если с ним имеют дело члены правительства и даже священнослужитель (имеется в виду Каас) изъявляет желание с ним сотрудничать. Напуганные перспективой большевизации или социализации Германии, они стали требовать назначения Гитлера канцлером.

За дело взялся Вильгельм Кепплер, один из советников фюрера по вопросам промышленности. С помощью доктора Шлахта, бывшего президента Рейхсбанка, и видного банкира барона фон Шредера он инициировал совместную атаку, имеющую целью убедить Гинденбурга отказаться от своих возражений. Было составлено письмо, которое предложили подписать пятидесяти самым известным промышленникам, судовладельцам, банкирам и аграриям для представления президенту. Назначение Гитлера канцлером, указывалось в письме, поможет стабилизировать обстановку, потому что мы видим «в движении национал-социализма начало новой эры. Покончив с классовой борьбой, оно создаст нерушимую основу для нового подъёма немецкой экономики». В заключительной части письма было сказано, что назначение Гитлера также устранит «ошибки и недостатки, которые неизбежно приписываются любому массовому движению» и вдохновит миллионы людей, которые до сих пор стоят в стороне. И хотя ряд деятелей, которым предложили подписать письмо, ответили решительным отказом, список всё равно оказался впечатляющим, поскольку включал самых видных представителей немецкой промышленности и сельского хозяйства. Отдельные промышленники, хотя и не поставили свои подписи, тем не менее заявили, что одобряют петицию. Письмо было передано Мейснеру в тот самый день, когда Гинденбург должен был встретиться с Гитлером[53].

Встреча маршала и фюрера состоялась утром 19 ноября. Прибытие Гитлера было обставлено с большой помпой. Тысячи нацистов, созванных по этому случаю Геббельсом, приветствовали фюрера восторженными криками, пока он ехал от отеля «Кайзерхоф» до офиса президента. Но даже если Гинденбург и слышал рёв толпы, он был не слишком впечатлён этим. Старый маршал принял решение и несмотря на советы многих, не собирался назначать Гитлера главой президентского кабинета. На этом месте мог быть только человек, пользующийся его особым доверием.

По просьбе Гитлера Гинденбург сначала принял его лично. Отказ от успокаивающего присутствия Мейснера, очевидно, заставил маршала испытывать дополнительное напряжение, но он старался проявить максимум несговорчивости. Гитлер, надеявшийся в отсутствие Мейснера выглядеть более убедительным, был разочарован. В полном соответствии с подготовленным заранее текстом Гинденбург воздал хвалу национальной гордости и идеализму, которые пробуждает Гитлер, но потом, как позже вспоминал фюрер, отошёл от написанной речи. Пожаловавшись на агрессивное поведение нацистской молодёжи, он припомнил инцидент в Танненберге, когда толпа начала скандировать ему: «Проснись! Проснись!» «Я же не сплю!» – обиженно проворчал он. Гитлер заверил старого маршала, что он неправильно понял или не расслышал крики толпы. Он наверняка слышал известный боевой клич нацистов «Германия, проснись!», а лично маршала никто обидеть не хотел. Беседа завершилась без принятия какого-либо решения. Как отмечено в протоколе, собеседники, по сути, снова лишь определили свои позиции.