Германия на заре фашизма

Партия «Центра» также была намерена вынудить Папена покинуть канцелярию. Каас предупредил канцлера, что страна двигается к революционной ситуации, имеющей много общего с 1918 годом. Единственным гарантом стабильности Каас считал правительство, опирающееся на большинство в рейхстаге. Он был уверен, что при условии принятия должных мер предосторожности даже правительство, возглавляемое Гитлером, предпочтительнее президентского кабинета, возглавляемого непопулярным Папеном. В отличие от «Центра» Баварская народная партия первоначально была намерена поддержать Папена, но, убедившись в его непопулярности, тоже решила, что он должен уйти в отставку. Таким образом, безусловную поддержку канцлеру оказали только Немецкая национальная партия и Немецкая народная партия.

Все зависело от позиции нацистов. Однако Гитлер, как и его враги – социалисты, отказался вступать в прямые переговоры с Папеном. Все еще не забыв о злосчастном дне 13 августа, лидер нацистов не желал будить в своих последователях напрасные надежды. Иначе их опять постигнет разочарование, поскольку его требование предоставить ему пост канцлера выполнено не будет. С другой стороны, он не желал, несмотря на все неудачи последнего времени, занимать подчиненное положение в руководимом Папеном правительстве. Учитывая упадок партии, фюрер опасался, что, став вторым человеком в правительстве, он быстро окажется оттесненным на задний план. Кроме того, он не хотел, чтобы его снова обошли, как это было 13 августа, в войне публикаций. Он потребовал, чтобы все дальнейшие переговоры велись в письменной форме и были обнародованы. С оглядкой на будущих читателей (в том числе президента), Гитлер предупредил Папена, что не может быть продуктивного обмена мнениями, если он, Папен, не готов взять на себя ответственность за свои поступки. Возлагать вину за провал переговоров 13 августа на восьмидесятипятилетнего президента и тем самым втягивать его в противостояние было не только непорядочно, но и являлось нарушением «священного» правила взаимоотношений между главой государства и его министром, по которому последний защищает своего «суверена» во всех политических делах.

После обращения к партиям Папен снова собрал свой кабинет 17 ноября. Он ясно представлял себе следующий шаг: правительству придется уйти в отставку. Именно это он и посоветовал своим коллегам, потому что правительство «национальной концентрации» под его руководством создано быть не может. И хотя президент желает, чтобы кабинет продолжал работать, министрам придется покинуть свои посты. У президента должны быть полностью развязаны руки, когда он снова попытается собрать «национальные» силы. Если он не достигнет успеха и снова призовет их, министры должны быть готовы служить дальше.

Большинство членов кабинета согласилось с Папеном. Шлейхер тоже считал, что враги не должны иметь повод назвать попытку президента создать новый кабинет неискренней, театральной. А если она все же не увенчается успехом, кабинет будет готов продолжить служение отечеству. В этом случае, подчеркнул Шлейхер, кабинет должен получить право прибегать к «<крайним мерам».

В тот же вечер Папен представил президенту отставку кабинета. Гинденбург поинтересовался, действительно ли существует необходимость побеседовать с партийными лидерами. Он желает работать только с президентским правительством, и ни с каким другим. Папен объяснил, что попытаться стоит хотя бы для того, чтобы окончательно убедиться: парламентского большинства не существует. А если это явится неоспоримым фактом, следующий президентский кабинет сможет успешно работать, получив больше полномочий.