Германия: самоликвидация

Круговое обеспечение, которое гарантирует немецкое социальное государство, приманивает мусульманских мигрантов и одновременно топит все усилия по интеграции. Редактор газеты Die Zeit Штефания Фламм написала статью о тех мигрантах, которые изо дня в день жарят мясо на гриле в берлинском районе Тиргартен. В конце статьи она пишет: «Внушают тревогу вопросы, на которые наводит мусор, разбросанный там повсюду: как может быть, что Мехмет и Айзу Хенки после более чем двадцати лет жизни в Германии не знают иных мест для мусора, кроме тиргартенских кустов, которые так им приглянулись? Как может быть, что никто в семье Райян не имеет постоянной работы? И что Райян замужем за мужчиной, который диктует ей, как поступать, хотя сам не умеет даже ориентироваться по карте города?»^{453}

Поведение, которое мусульманские мигранты могут безнаказанно демонстрировать в немецком социальном государстве, у себя на родине привело бы их к тому, что они бы просто пропали. Прибыв к нам, они были по большей части необразованны и несведущи, но, возможно, были готовы работать. Германия, предоставив им возможность получать поддержку больше, чем они когда-либо могли бы заработать своим трудом, систематически их развращает, хотя делает это и не намеренно.

Хайнц Бушковский рассказывает об одной турецкой парикмахерше, которая вместе со своей парикмахерской перебралась из Нойкёльна на Курфюрстендамм. Среди получателей основного обеспечения в Нойкёльне она уже не могла найти сотрудников, достаточно квалифицированных и вместе с тем готовых работать за плату по тарифу.

Юта Паше повествует о турецкой девушке, которая принимала участие в межзаводском обучении при рабочей благотворительной организации в Хамме. Она цитирует учительницу: «Девушки хотят лишь пересидеть здесь пару лет до замужества и даже не думают о выборе профессии». Охотнее всего они работали бы необученными в гладильной. При посещении Турции девушки узнали, что там среди ровесниц их обучение при рабочей благотворительной организации вообще ни во что не ставится. Один мальчик из 9-го класса обратил внимание на то, что в Турции школьники честолюбивее и больше хотят учиться. В Германию он вернулся с выводом: «В Турции не проживёшь, не работая. А здесь в любом случае будешь сыт»^{454}.

Итак, совсем не надо быть социологом, чтобы понять, что именно не в порядке с мусульманскими мигрантами в Германии. Те немногие, кто находит выход и делает карьеру, страдают от низкого престижа своих земляков. Они, скорее всего, уедут, если им представится шанс в странах происхождения. Те же, кто образует негативный отбор, останутся и будут производить на свет детей больше, чем в среднем по стране.

Криста Людвиг, вышедшая на пенсию учительница из Бонна, предполагает: «Очевидно, что школьные власти, министр культов и большая часть политиков боятся требовать от неграмотных слоёв соблюдения существующих законов и предписаний, потому что могут вызвать этим волнение в СМИ и среди общественности. При этом они пренебрегают законами ответственности перед собой, которые, в конце концов, лежат в основе демократии»^{455}. В обществе есть потребность в культуре усилия, а мы поощряем и вознаграждаем культуру гамака.

Нихат Зоргес, руководитель Берлинских образовательных мастерских в Кройцберге (BWK), предлагает профессиональную подготовку и обучение для подростков, в основном с миграционной историей, которые после окончания школы оказались неспособны к дальнейшей учёбе либо не нашли место производственного обучения. Зоргес приехал в Германию из Турции в 1972 г. в возрасте 15 лет и изучил немецкий язык, регулярно посещая городскую библиотеку. Теперь он пытается убедить молодых мигрантов в том, что от них самих во многом зависит, достигнут ли они успеха в жизни или нет. «Жалостливый менталитет некоторых турецких организаций — это нехорошо», — говорит он. Отговорка, мол, шансов всё равно нет, порождает упрёк, адресованный многим, что они и не пытались хоть что-то изменить^{456}.

Что делать?

Во многих ответах на вопрос, как улучшить интеграцию мусульманских мигрантов, как повысить их участие в наёмном труде и уменьшить зависимость от социальных трансфертов, на первом плане стоит триада: язык, воспитание детей в раннем возрасте и образование. И так будет всегда. Но остаётся открытым вопрос: почему мигрантам из мусульманских стран интеграция даётся настолько труднее, чем другим мигрантским группам. Различные варианты объяснения — культурная матрица, брачное поведение, нижний слой — здесь уже обсуждались. Что бы ни предпринималось против этого, основное условие сводится к следующему: социально-психологический климат принимающего общества должен сообщать мигрантам ясную позицию своих ожиданий. Такие ожидания одновременно являются и лучшей «культурой гостеприимства», выражаясь излюбленным языком представителей мусульманских объединений. С этим в последние десятилетия дело не ладилось. Суть должна быть следующей.